Генрих Гейне

Собственность!Права владенья!Воровство они и ложь!..Так сплести обман и глупостьЧеловек лишь мог презренный.Собственности не творилаБескарманная природа:Без карманов в наших шубахМы являемся на свет.Ни один из нас, конечно,Не рождается с мешком

На своем природном мехе,Чтоб ворованное прятать.Только человек бесшерстный,Что сумел чужою шерстьюПрикрывать себя, сумелИ карман себе устроить.

Существующие в характере Атты Тролля противоречия должны быть объяснены тем, что фигура Атты Тролля — собирательная. В этом образе Гейне слил отрицательные черты своих врагов справа и слева.

Что же противопоставляет Гейне Атте Троллю и его тупой семье? Каковы его положительные идеалы, которые он выдвигает в противовес принципам тех мелкобуржуазных и националистических элементов немецкого общества, против которых направлена сатира Гейне?

В соответствии с обращением к старым романтическим идеалам Гейне опять выдвигает идею свободной творческой индивидуальности. Он пишет «последнюю, быть может, песнь свободную, лесную, романтизма». Он боится, что этой песне суждено замолкнуть в боевом пожаре дня, ему кажется, что поэма о танцующем медведе совершенно «надпартийна», что она представляет собою свободную игру фантазии:

Летней ночи сон! БесцельнаПеснь моя и фантастична,

Как любовь, как жизнь бесцельна.Как творенье и творец!Лишь собою вдохновенный,То несется, то летаетВ царстве вымыслов чудесныхМой возлюбленный Пегас.Не полезный он, не кроткийВодовоз гражданских чувствИ не конь борьбы партийнойС патетическим копытом.Нет, он золотом подкован,

Мой крылатый белый конь,Удила его жемчужины,Я их весело бросаю.

В причудливое царство несет крылатый конь поэзии. Гейне раскрывает старые сундуки со скрипящими заржавленными замками и вынимает оттуда, чтобы пленить читателя, великолепную, хоть и тронутую молью бутафорию романтики.

Здесь встают старые призраки Роланда, умирающего в долине Ронсеваля, трубящего в рог Олифанта, Иродиады, несущей окровавленную голову в руках, богини Дианы, волшебницы Абунды. Здесь изображена дикая охота в Пиренеях, погоня за медведями, предпринятая Гейне и его проводником, — и все это перемешано с полемическими выпадами против швабских поэтов, «истинно немецких» патриотов типа Масмана.

Поистине хаотичность «Атты Тролля» вполне оправдана подзаголовком «Сон в летнюю ночь», где на ряду с благовестом часовни звучит звон погремушек шутовского колпака:

Это мудрое безумье!Обезумевшая мудрость!Вздох предсмертный, так внезапноПревращающийся в хохот!..

Не даром критики любят сравнивать эту сатиру Гейне с большими фантастическими комедиями Аристофана, а Брандес прямо утверждает, что со времен классической древности не рождалось еще поэта, обладавшего более сходным умом с Аристофаном, чем Гейне. «Глубина бесстыдства и полет лирики» — вот основные сходства сатирической поэзии Гейне и Аристофана, по мнению Брандеса.

Действительно, силою своей фантазии Гейне, подобно Аристофану, выворачивает мир наизнанку, смешивает границы логичного с нелогичным. Гейне пользуется романтикой как оружием, но это не мешает ему сокрушать эту романтику, взрывать ее изнутри. Поэтому удары, нанесенные Аттой Троллем, достались и немецкому либерализму, и мелкобуржуазному радикализму, и «политической поэзии», и тевтонствующей глупости — но заодно и романтике.

Когда Атта Тролль убит, на его памятнике Гейне делает следующую надпись:

Тролль, медведь тенденциозный,Верующий, нежный муж,Соблазненный духом века,Был сначала санкюлотом.Плохо танцовал, но веруВ самого себя имел;Иногда вонял изрядно;Не талант — зато характер!

В этом собирательном образе отражается вся путаница взглядов и понятий многоголосого немецкого бюргерства, только выходившего на арену политической деятельности. В противоречивости Атты Тролля демонстрируется противоречивость радикалов, двусмысленность их положения в современном им германском обществе.