Генрих IV

Наконец им удалось приблизиться друг к другу. Беарнец стал на колени и собрался поцеловать ноги короля, но тот его поднял и заключил в объятия. К великой радости толпы, они облобызались. Генрих III собирался повести его на прогулку в парк, но из-за большого скопления народа пришлось от этого отказаться. Они вернулись в замок, где беседовали два часа, потом Беарнец проводил Генриха III до предместья Тура. Сам же из осторожности переправился на другой берег Луары и поселился в северном предместье Сен-Семфорьен. Он ликовал. Сразу же после возвращения он взялся за перо, чтобы разделить свою радость с Морнеем: «Лед сломан. Я прошел по воде, препоручая себя Богу, который по своей доброте не только меня сохранил, но и вызвал на лице короля радость, а у народа — бурные рукоплесканья и даже крики: Да здравствуют короли!»

На следующий день, в шесть часов утра 1 мая, король Наваррский был в покоях своего шурина. Через два дня Беарнец отправился со своими войсками в Шинон, лишив таким образом короля своей поддержки. Генрих III, пребывавший в состоянии эйфории, не подумал, что он стал из-за этого легкой добычей для врагов. Герцог Майенн дерзко продвинул свою {302} кавалерию до Божанси. 8 мая король отважился перейти на северный берег с небольшим отрядом и натолкнулся на лигистов, которые за ним тут же погнались. Он галопом вернулся к воротам Тура, но командующий авангардом Майенна д'Омаль проник за ним в предместье вплоть до моста через Луару. Его остановили, но королевских войск было явно недостаточно, чтобы его удержать, и пришлось призвать гугенотских командиров — Шатильона, Ла Тремуй и Ла Рошфуко, чтобы укрепить оборону моста. Едва только они появились, лигисты попытались переманить их криками: «Храбрые гугеноты, вы люди чести, мы ненавидим не вас, а этого вероломного человека, этого труса, который вас не единожды предал и предаст еще не раз». Генрих Наваррский, уведомленный гонцом короля, повернул назад и увидел своих гугенотов на передовой линии вместе с самим королем, сражавшимися с необыкновенной храбростью. После ожесточенных боев Майенн отступил, но его войска всю ночь зверствовали в предместьях. «Не пощадили ни святого, ни мирского. Разграбив дома, солдаты обрушились на церкви, где укрылись женщины и дети... Они грабили алтари, насиловали девушек и женщин на глазах у мужей и отцов. По ходу этой чудовищной вакханалии лигисты бахвалились говоря, что им все дозволено, ибо они сражаются за правое дело и с благословения папы, а стало быть, им заранее отпущены все грехи». (Де Ту).

Два Генриха сражаются за общее дело

Событие в Сен-Семфорьене имело далеко идущие последствия. Оно подтвердило предостережения {303} Беарнца о ложной религии лигистов и укрепило союз двух королей, которые снова встретились, но на этот раз на поле боя. Воспрянувший духом Генрих III позволил себе эффектные жесты, на которые его вдохновило непривычное для него братство по оружию: он к великому негодованию своих фаворитов — надел белую перевязь! Маршал д'Омон, наоборот одобрил своего короля: «Только женоподобные мужчины (т. е. педерасты) терпеть не могут гугенотов».

В эти майские дни было опубликовано «Обоснование союза короля Генриха III с королем Наваррским», составленное Морнеем. Лигисты, «эти свирепые хищники, если они победят, обойдутся со всей Францией так, как обошлись с предместьем Сен-Семфорьен». Нужно удивляться не тому, что «королю в этом бедственном положении помог король Наваррский, а тому, что он не призвал его раньше. Как странник из притчи, ограбленный по дороге в Иерихон, Генрих III, раненный лигистами, не получил утешения ни от священника, ни от левита, а от доброго самарянина, то есть от Генриха Наваррского». И тут же Морней вносит поправку в свое сравнение: его государь — не самарянин, не безбожник, не еретик, а христианнейший король.