Генрих IV

В Париже событие в Сен-Клу вызвало ликование. Валуа умер, осада будет снята! Люди вынесли на улицы столы, пели, танцевали, благодарили небо. Лига не преминула этим воспользоваться. Проповедники получили указания оправдать поступок Жака Клемана как повторение подвига Юдифи, доказать незаконность прав узурпатора на корону, призвать к энергичным мерам против тех, кто осмелится стать на его сторону. 90 парижских типографий напечатали пасквили, повторяющие оскорбления и наветы прошлых лет. Генрих — не француз, а чужеземец, он — Беарнец, «рыжая беарнская лисица», распутник, трус, презренный ублюдок, рожденный Жанной д'Альбре, королевой-двоемужницей.

Гимн монархии

И тем не менее это было восшествие на престол, и Генрих по праву считал его таковым. Король умер, да здравствует король! Но чтобы стать королем, не нужны церемонии. Ни выборы, о которых когда-то мечтали монархоборцы, ни даже помазание не делают {311} короля Франции, а только наследственное право, закрепленное в Салическом законе. Не все ли равно, что родство Генриха III и Генриха IV столь отдаленное, что согласно гражданскому праву Беарнец не может считаться бесспорным наследником? Корона не повинуется гражданскому праву. Королевство — не обычное наследственное владение, оно следует исключительному праву наследования, единственному праву, которое обеспечивает его непреходящий характер. Божья воля выражается не выбором народа, а через ветви генеалогического древа. От семьи Людовика Святого осталась единственная ветвь, ветвь Бурбонов, а Генрих — старший из Бурбонов, глава семьи. Его нет нужды назначать, он просто наследует. Да здравствует Генрих IV!

Именно этот гимн монархии нужно было заставить запеть французов, а не добиваться каких бы то ни было выборов. Традиционная монархия — это заданная величина французского сознания, речь идет только о том, чтобы вернуть ей блеск, утраченный за несколько лет, но не менять ее сущность. Бурбоны приняли ту же корону, которую передавали друг другу различные ветви Валуа, восходящие, как и они, к Капетингам. Ничего не изменилось. Нужно только напомнить об этих вековых истинах. Уже два года назад Генрих об этом позаботился. Он заказал несколько сочинений Пьеру Беллуа, блестящему двадцатидвухлетнему ученому, декану Тулузского университета: «Салический закон», «Житие Бурбонов», а также «О власти короля и об оскорблении величества со стороны лигистов». Это последнее вызвало ярость Лиги. В нем прочли, что персона короля — это не рядовая персона, она является священной, неприкосновенной {312} и августейшей. Неопровержимое доказательство тому — исцеление золотухи, достигнутое наложением рук короля Франции, неоспоримое свидетельство божественной благодати, полученной через помазание на царство. Лигисты в свое время пытались подвергнуть сомнению такую способность у Генриха III. Генрих IV не сомневался, что также владеет этим чудесным даром.

Пропаганда осуществлялась также с помощью всякого рода изображений. Они появились во время религиозной войны, как будто противники вдруг признали за гравюрой свойство убеждать, а не только радовать глаз. Впрочем, было совершенно естественно, что религиозная война использовала все возможности живописи, которая издавна являлась атрибутом церкви. Сначала мишенью политической гравюры стал Генрих III, над которым она жестоко издевалась. Беарнец и его окружение быстро поняли мощь ее воздействия на умы и использовали ее для обработки общественного мнения в пользу нового короля Франции. Первая цель — как можно шире распространить его портрет. Любят то, что видят. Вторая цель — доказать, что передача короны является законной. На одной из гравюр изображены четыре эпизода трагедии в Сен-Клу с портретами двух Генрихов наверху. Надпись не оставляет никаких сомнений у читателя в легитимности Беарнца. Другие гравюры изображают генеалогическое древо Капетингов: внизу возлежит Людовик Святой, а от него поднимаются вверх две ветви, на одной Генрих III, а на другой Генрих IV. И еще: Генрих IV в рыцарских доспехах попирает ногой безобразную гидру — Лигу с головой Жака Клемана. Надпись гласит: «Генрих IV — истинный супруг французской нации». {313} Приуроченные к случаю гравюры и литература призывали французов сплотить ряды вокруг настоящего короля, ибо только он может и обязан спасти государство и обеспечить мир.