Георгий Димитров. Драматический портрет в красках эпохи

Сразу по приезде в Самоков Георгий познакомился с секретарём местной социал-демократической организации Михаилом Дашиным. Оба оказались сторонниками и почитателями Димитра Благоева. По поручению Дашина Георгий организовал политический кружок, куда записалось двенадцать юношей. Изучали «Эрфуртскую программу» — популярную в те годы книгу Карла Каутского о социал-демократии. Это был первый пропагандистский опыт Георгия. Весной, чтобы поближе сойтись с кружковцами, он устроил прогулку в горы. На коллективной фотографии мы видим всю группу, живописно расположившуюся среди валунов. Димитров стоит в центре, он серьёзен и выглядит старше своих лет.

Воодушевлённый первым успехом, Георгий создал социал-демократический кружок в Американском колледже, что отдавало явным авантюризмом. И произошло неминуемое: узнав о проделке своего служащего, директор колледжа отставил его от должности, и Георгию пришлось возвратиться в Софию.

На XI съезде БРСДП(т. с.) в июле 1904 года Димитр Благоев заявил, что партия успешно преодолевает последствия раскола, вокруг неё уже сплотилось три тысячи человек. Но этого, разумеется, мало. Надо удвоить усилия, чтобы развернуть пропаганду среди наёмных рабочих, вербовать в ряды партии новые силы.

Промышленный подъём в Болгарии, начавшийся в 1901 году, продолжался, а вместе с ним росло рабочее движение. В разных концах страны под влиянием социалистической пропаганды стали возникать профессиональные организации рабочих. В 1904 году их было уже 75. Тесняки считали, что эти ячейки (их называли синдикатами) следует объединить в союз, способный вести классовую борьбу под патронажем БРСДП(т. с.).

Вслед за партийным съездом в Пловдиве состоялся съезд делегатов рабочих обществ, учредивший Общий рабочий синдикальный союз — ОРСС[8]

. Георгий Димитров, ставший к тому времени секретарём синдиката печатников столицы, и Петко Величков представляли на съезде типографских рабочих Софии. Обоих избрали в состав руководящего органа ОРСС — Синдикального комитета, который возглавил Георгий Кирков. А Петко Величков стал управляющим делами комитета.

Вскоре в партии снова развернулась дискуссия. Группа тесняков, в том числе и один из пионеров социалистической пропаганды в Болгарии Георгий Бакалов, выступила против «диктатуры центра». Благоев окрестил эту группу анархолибералами и охарактеризовал её действия как проявление интеллигентского индивидуализма, нетерпимого в пролетарской партии.

Дискуссия завершилась на XII партийном съезде, проходившем в Софии летом 1905 года. Георгий проголосовал за предложенную Димитром Благоевым резолюцию, требующую установить в партии «подлинно социал-демократическую дисциплину». Речь шла о консолидации партийных рядов на единой идеологической платформе, соподчинённости ее структур снизу доверху, нетерпимости к своеволию в реализации принятых партийным большинством решений.

На съезде состав ЦК пополнился двумя активистами — Христо Кабакчиевым и Василом Коларовым. Они были всего на несколько лет старше Георгия, но имели иной жизненный опыт. Изучали право в Швейцарии, а по возвращении на родину стали заниматься адвокатской практикой. Кабакчиев проявил себя как публицист и пропагандист. Георгий читал его статьи в «Работнически вестнике» по злободневным вопросам рабочего движения. Но сблизиться с этим не очень общительным человеком ему удалось не сразу.

Коларов, руководитель пловдивских тесняков, напротив, был человеком открытым и разговорчивым. «Приходят ко мне в Народный дом рабочие с кожевенного завода, человек этак двадцать, — рассказывал он. — Вид имеют довольно угрожающий: чалмы, красные пояса с заткнутыми за них ножами. Кожевники у нас числятся самыми отсталыми и неразвитыми среди рабочих. Рассаживаются, начинают сбивчиво говорить. О чём — не пойму, толкуют про какой-то сундук. Что за сундук? Оказывается, тот, куда откладывают деньги для взаимной помощи на случай забастовки. Начинаю догадываться, о чём идёт речь: „сундук“ — не что иное, как СИНДИКАТ! Разъясняю, что собой представляет эта организация, что хозяева и городские власти не хотят, чтобы рабочие в неё вступали. Тогда один из этих кожевников, должно быть вожак, вскочил, сдёрнул чалму и хватил ею об пол: „К дьяволу хозяев, к дьяволу власти! Будем бастовать!“»