Гербовый столб

— Это не что иное, как Ольстер, и так мы живем, товарищ.

Ну вот и указанный паб[17] «Три петуха»: угол Кроггэн-плейс и Фоллс-роуд. От него третий дом под номером восемь. Но что это?! Не дом, а развалины, будто после бомбежки: торчат две стены, удерживаемые перекрытием верхнего этажа. А между ними — груда обломков. Вот так история! — думал Ветлугин.

Он растерянно стоял на скользком булыжнике маленькой тупиковой улочки. Недоуменно оглядывался: низкие двухэтажные дома постройки прошлого века. Мокрые, потемневшие стены с выщербленными кирпичами, с пустыми затаившимися окнами, с плотно закрытыми дверьми. Похоже, что дома необитаемы.

Он чувствовал на себе десятки настороженных, недружелюбных взглядов и понимал, что за ним следят. Из «Трех петухов»? Конечно. А может быть, и из этих домов, лишь кажущихся мертвыми.

Но зачем понадобилось устраивать проверку? — думал он. Ведь утром Десмонд Маккун глухим, далеким, будто замогильным голосом, но все же четко произнес: «Кроггэн-плейс, восемь, третий дом от паба «Три петуха». Однако же Джералд Кеннеди упомянул: полулегальное Бюро информации... Значит, надо позвонить по телефону. У

них свои правила и требования. Но откуда звонить? Пожалуй, лучше всего из «Трех петухов». Похоже, это они и подразумевали...

Около входа в паб его остановил мальчишка лет двенадцати. Он был одет в нейлоновую куртку и кепочку. Личико — острое и милое, как у ежика. Глаза — быстрые, смышленые. На левой щеке длинной дугой розовел шрам.

— Мистер, купите снаряд, — развязно предложил Ежик.

— Какой снаряд? — не понял Ветлугин.

— Раббер-буллет[18]. — Мальчишка с трудом вытащил из кармана диаметром с бутылочное дно, длиной в ладонь лоснящуюся черную пулю, которая по своим размерам, конечно, больше соответствовала снаряду. — Самая настоящая, мистер. Вот сюда угодила. — И он ткнул себя в розовый шрам. — Сувенир с Фоллс-роуд, мистер. Всего десять фунтов.

Он называл Ветлугина «мистером», думая, что тот американец. В Англии, не зная фамилии, обращаются «сэр». Но ведь это — Ирландия! И, наверное, немало выходцев с Фоллс-роуд проживает в США. И, вероятно, время от времени сюда наезжают. И, конечно, здесь бывают американские корреспонденты, особенно те, в ком течет ирландская кровь.

— Слишком дорого, мистер. Начинающий бизнесмен, — улыбнулся Ветлугин.

— А-а, вы из Лондона, — разочарованно сказал Ежик и нахмурился. — Тогда пять фунтов. Она настоящая.

— Однако я слышал, что твои приятели продают их по фунту.

— Три фунта, сэр.

— Ну что ж: это уже ближе к сделке. А скажи: где здесь Бюро информации? Как мне найти Десмонда Маккуна?

Ежик подозрительно взглянул на него.

— Никого такого не знаю.

Он враждебно осмотрел Ветлугина с ног до головы и независимо направился прочь, с трудом засовывая пулю в карман. Свернул за угол, на Кроггэн-плейс. Ветлугин последовал за ним.

Ежик не оглядывался. Он крался вдоль стены и во все глаза следил за торопливо идущим по противоположной стороне священником. Священник шел под большим черным зонтом и был одет во все черное. Только шею закрывал белый круглый воротничок. Со спины он выглядел молодым человеком. Чернота одежды подчеркивала его стройность, а легкость, пружинистость походки — молодость. Он совсем не походил на служителя культа, и потому Ветлугин подумал, что, может быть, это есть сам Шин О’Хагэн, переодетый в «черного джентльмена».

«Черный джентльмен» коротко постучал в зеленую дверь самого крайнего дома. Она мгновенно открылась. Складывая зонт, он резко оглянулся, и Ветлугин увидел его белое вытянутое лицо и заметил, как вздрогнул, остановился мальчишка. «Священник» быстро вошел в дом. Ежик мгновение раздумывал, а потом со всех ног бросился к той же двери. Он стал отчаянно колотить в нее кулачками. Наконец она открылась. Он стремительно прошмыгнул вовнутрь.

«Все ясно, — решил Ветлугин. — И Десмонд Маккун, и Шин О’Хагэн находятся тут. Придется подождать в «Трех петухах», пока не позовут...»

Помещение паба было тесное и плотно набитое: все же обеденное время! Пахло никотином и кислятиной. Ветлугин протискивался к стойке. Его не очень-то пускали. Смотрели недоуменно и враждебно: чужак! Мол, откуда и зачем? И, мол, не лучше ли начать обратный путь, не доходя до стойки? Здесь чужаков не привечали.

Ветлугин старался не замечать их недружелюбия. В конце концов, если потребуется, то объяснит, зачем

он сюда явился...

Толстяк-бармен в темно-зеленом свитере с закатанными рукавами, обнажившими волосатые сильные руки, отнесся к нему с профессиональным вниманием:

— Чего желаете, сэр?

— Пинту «гинесса»[19]. И мне нужно позвонить. Я, конечно, заплачу за разговор.

Бармен вроде бы задумался, но сам быстро сообразил о своей прямой выгоде.

— Все вместе — один фунт, — сказал он.

— Спасибо, — поблагодарил Ветлугин, отхлебнув крепкого, вяжущего «гинесса».

Вскоре бармен вышел из боковой двери с телефонным аппаратом: шнур дотягивал только до края стойки.

— Идите сюда, сэр, — позвал он.