Герман Геринг: Второй человек Третьего рейха

Спору нет, но, в отличие от Гитлера, Геринг вознамерился побывать в зоне боевых действий. И отправился на фронт на Одере, для чего потребовалось проехать менее 100 километров от столицы. Это было опасно, но Геринг решил, что терять ему больше нечего. Свой поступок он объяснил так: «Гитлер кричал, что люфтваффе бесполезны, с таким презрением и с такой злобой, что мне приходилось краснеть от злости и испытывать муки. И я предпочел уехать на фронт, чтобы избежать подобных сцен». Напрасный труд: Гитлер, которого поставили об этом в известность Борман и Геббельс, возмутился, назвал «глупой экскурсией» вояж рейхсмаршала и приказал тому вернуться в Берлин. И обязал постоянно присутствовать на ежедневных оперативных совещаниях, проходивших в бетонном бункере под рейхсканцелярией…[604]

Эти совещания угнетали всех участников по многим причинам. Гитлер с упоением продолжал упражняться в стратегии, беспощадно обвинять люфтваффе, заявлять о своем намерении продолжать борьбу «с фанатичной решительностью», угрожать расправой всем, кто «выскажет пессимистичные предложения». Однако приходившие в рейхсканцелярию доклады доказывали, что стратегическая обстановка неуклонно осложняется. Конечно, советские войска задержались перед Одером, но им требовалось перегруппировать силы после январского наступления, а также ликвидировать все оставшиеся у них в тылу очаги сопротивления противника на огромном пространстве от Балтики до Дуная. Несмотря на несколько контратак, предпринятых войсками группы армий «Висла» под командованием Гиммлера и группы армий «Центр» под командованием генерал-фельдмаршала Шёрнера, 1-й и 2-й Белорусские фронты в период с середины февраля по начало марта 1945 года овладели «цитаделями» Познань, Штаргард, Эльбинг и Грауденц и полностью блокировали Гданьск, Гдыню и Кёнигсберг. Южнее передовые части 1-го Украинского фронта Конева окружили Бреслау и Глогув. А войска 2-го и 3-го Украинских фронтов Малиновского и Толбухина в середине февраля взяли Будапешт и двинулись в направлении Вены на севере и озера Балатон на юге. Что касается люфтваффе, только остатки воздушного флота фон Грейма еще наносили редкие точечные удары при попытках вермахта проводить контратаки и снабжали гарнизоны Гдыни, Гданьска, Кёнигсберга и Кюстрина. Но немецкие эскадрильи явно уступали противнику как в количестве (они противостояли пятнадцати советским воздушным армиям), так и в качестве боевых машин, а транспортные самолеты Ю-52 становились легкой добычей для русских истребителей. Возраставшая нехватка горючего вынуждала все больше самолетов немцев оставаться на земле именно в то время, когда они могли принести наибольшую пользу на Восточном фронте.

Или на Западном фронте… Потому что с 7 марта, после взятия Трира и захвата американцами моста у Ремагена, операции союзников получили новый импульс. Выйдя из себя, Гитлер приказал расстрелять виновных в том, что мост у Ремагена оказался цел и невредим, уничтожить американский плацдарм на правом берегу Рейна и отправил в отставку главнокомандующего германскими войсками на Западе фон Рундштедта. Того сменил отозванный из Италии фельдмаршал Кессельринг. Но обстановка от этого ничуть не улучшилась. Дело было в том, что у нового главнокомандующего в распоряжении оказалось всего 55 сильно потрепанных и плохо оснащенных дивизий[605], которые должны были сдерживать 85 союзных дивизий, продвигающихся со стороны Арнема вдоль Рейна к швейцарской границе… Кроме того, он мог рассчитывать только на эпизодическую поддержку люфтваффе, которое ему не подчинялось, у которого не было горючего и запасных частей и которое буквально разрывалось, вынужденное одновременно поддерживать наземные войска и защищать промышленные центры.

В период с 23 февраля по 5 мая Финляндия и Турция, почуяв перемену ветра, объявили Германии войну и тем самым усилили изоляцию рейха. Явная безнадежность стратегической обстановки придала Герингу смелости, и он снова посоветовал Гитлеру начать мирные переговоры с союзниками. В конечном счете, прибавил рейхсмаршал, у него еще оставались знакомые в Швеции, и эти люди были готовы выступить посредниками. Но ему досталось за инициативу: Гитлер с возмущением отказался, потом крикнул: «Фридрих Великий никогда не шел на компромисс!» Одиннадцатого марта фюрер сказал Геббельсу, что Геринг только что посоветовал ему создать «новую обстановку» в отношениях с врагом. «Я ему на это ответил, – добавил Гитлер, – чтобы он занялся созданием новой обстановки в авиации!» Гитлер явно потерял всякую веру в германскую авиацию, которую он со злостью называл «лавкой старья». Но при этом он все еще возлагал большие надежды на реактивные самолеты Ме-262…