Германская история: через тернии двух тысячелетий

«Черная смерть» сеяла в людях страх и ужас. Потрясения вели одних к сомнению в милости провидения, других — к поискам причин этой божьей кары за людские грехи. Во всей Европе, но особенно в Германии, обыденным зрелищем стали процессии дико вопящих флагеллантов, самозабвенно бичующих себя и своих спутников, надеясь вымолить этим бичеванием и самоистязанием милость Всевышнего. Людям присуще, однако, винить во всех бедах и напастях, тем более непонятных им, не столько себя, сколько других. А ведь враги Бога и человечества жили рядом, они должны были пасть жертвами того отчаяния и той жажды мести, которые овладевали людьми, тем более что эти жертвы не могли защитить себя. Евреи — вот кто был виновником, эти чужаки, даже непохожие на других иностранцев. Многим они казались нечистой силой, от которой можно было ожидать чего угодно. Чума вызвала волну еврейских погромов с убийствами, грабежами и изгнаниями. (Это был второй всплеск погромов — первые происходили при первых Крестовых походах.)

Повсюду ходили слухи, будто евреи отравляют колодцы, чтобы вызвать повальный мор. Поэтому будет справедливо, если они заплатят за это злодейство своим добром и даже жизнями. На этот раз евреи к тому же не могли надеяться на заступничество императора или епископов, как это происходило в эпоху Крестовых походов, когда жизни многих ни в чем не повинных людей были спасены. Евреи Нюрнберга за большие деньги приобрели императорскую охранную грамоту. Но магистрат города за еще большую сумму купил у Карла IV право отменить выданную им же самим грамоту. Когда после этого по Нюрнбергу прокатилась вакханалия кровавых расправ и поджогов, император нагло потребовал и получил свою долю имущества, награбленного у несчастных жертв. Во многих других немецких городах происходило то же самое. Чудом уцелевшие бежали на Восток, в Польшу и Литву, как уже делали это их предки в кон. XI в. Тамошние власти резонно полагали, что поток сравнительно образованных и умелых торговцев, лекарей, ремесленников принесет только пользу. Опустошенная эпидемией Германия оказалась вдобавок и почти «очищенной от евреев», если употребить тот оборот речи, который шесть веков спустя прочно вошел в нацистский лексикон.

Чума пожирала людей, но не природу. Опустели деревни, спрос на продукцию которых резко упал, заросли сорняками заброшенные пашни. С другой стороны, начался процесс укрупнения земельных площадей, оставшихся без умерших владельцев. Наследники, соседи, господа присоединяли эти земли к своим хозяйствам. Рабочих рук стало гораздо меньше, и они подорожали. Заработки в сельском хозяйстве резко возросли, а цены на продукты заметно упали. Чтобы удержать на селе крестьян и арендаторов, землевладельцы либо соглашались на послабления, либо пытались насильно воспрепятствовать их уходу. Поэтому после эпидемии в некоторых областях положение крестьян даже улучшилось, барщина и платежи были уменьшены, в других же, наоборот, чума привела к усилению закрепощения. К тому же с кон. XIII в. климат в Европе вновь ухудшился, на побережье Северного моря бушевали шторма, а вода покрывала все новые и новые участки суши.

Города, замкнутые в своих стенах со скученным населением, пострадали от чумы еще больше деревень. И в городском хозяйстве происходили схожие процессы — число рабочих рук уменьшилось, упали цены на ремесленную продукцию. Но выжившие горожане оказались владельцами выморочного имущества, орудий труда, сырья, готовых изделий, благородных металлов. Чума стала, таким образом, источником многих крупных бюргерских состояний. Начавшийся в XV–XVI вв. подъем ранних форм капитализма в ремесле, торговле, финансах, горном деле был заметно облегчен такой концентрацией богатств в руках немногих владельцев.

Религия и мистика

Еще до чумного нашествия религиозные и мистические темы занимали в немецкой литературе большое место, что было особенно заметно на фоне угасания придворной культуры после эпохи Штауфенов.

Размышления о смысле человеческого бытия, об отношении человека к божественной воле, поиски путей спасения души — все это и прежде интересовало людей. Страшное испытание еще более усилило тягу к метафизическим раздумьям о жизни и смерти. К тому же «черная смерть» не исчезла так же внезапно, как появилась, она возвращалась несколько раз, хотя и не столь свирепая. Людей охватывал страх, они чувствовали, что их жизни угрожала постоянная опасность, а спасение, как они верили, могло прийти только свыше.