Герои. Человечество и чудовища. Поиски и приключения

Аттическая война, как и Гераклово истребление Ипполиты и ее племени при совершении девятого подвига, – часть более протяженной АМАЗОНОМАХИИ, очередной – махии, еще одного укрощения буйных, где греки считали себя избавителями мира от варварских, чудовищных и нецивилизованных типов, угрожавших, как надвигавшиеся рои насекомых, их представлениям о гармонии и сокрытым красотам цивилизации порядка[296].

Эта «война с амазонками», а также кентавромахия (битва лапифов с кентаврами на свадьбе у Пирифоя), ТИТАНОМАХИЯ (война олимпийских богов против их предков-титанов)[297] и гигантомахия (война богов с гигантами, где так отважно сражался Геракл)

[298] – излюбленные сюжеты греческой живописи и скульптуры[299]. Все вместе эти темы лучше всего постижимы в символических понятиях – они суть воплощение того, что греки считали себя поборниками порядка и цивилизации, борцами против орд хаоса, всего варварского и чудовищного. Кроме того, рассказы об этих войнах отражают стремление укротить дикарские порывы, темные и опасные черты человеческой натуры.

После победы над амазонками у Пирифоя и Тесея случилось нечто похожее на кризис среднего возраста. Они решили найти себе новых невест. Выбор обоих оказался сумасбродным и катастрофическим.

Новый друг помог Тесею выкрасть юную Елену Спартанскую[300], а себе в жены Пирифой решил смеху ради добыть Персефону, царицу подземного царства. Когда Пирифой предложил эту безумную затею – спуститься в мир мертвых и умыкнуть Персефону прямо из-под носа ее супруга Аида, – герой Тесей, мудрец Тесей, умница Тесей, великий царь и советчик Тесей пылко закивал.

– Чего б и нет? Вполне потеха.

Парочка отправилась на то же место, откуда спускался под землю Орфей, – на мыс Тенарон на южной оконечности Пелопоннеса, он же мыс Матапан, – и смело двинулась вниз по пещерам, переходам и галереям Царства мертвых. То ли Пирифой возомнил, что его грубое солдатское обаяние очарует Персефону, то ли друзья решили забрать ее силой оружия – неизвестно. Поход оказался предсказуемо катастрофическим. Аида все это нисколько не распотешило, он пригвоздил наших героев к каменным тронам, их нагие ягодицы приросли к сиденьям, а ноги им обвили живые змеи. Там они бы и торчали до скончания адов, если б не Геракл, как мы уже знаем, – он направлялся потолковать с Аидом, одолжить у него Кербера[301]. Чтобы освободить Тесея, Гераклу пришлось довольно резко оторвать его от трона. Тесей освободился, но ягодицы остались на троне. Будто их держало на сиденье суперклеем. Афиняне изображают взрослого Тесея периода после Аида, по сути, беспопым[302].

Тесей вернулся в верхний мир и там обнаружил, что Елену вызволили ее братья, близнецы Кастор и Полидевк – братья Диоскуры[303]

.

Пристыженный, он решил взять в жены кого-нибудь другого. Взгляд его пал на ФЕДРУ, младшую сестру Ариадны. Может, она напомнила Тесею о его первой любви, а может, он счел, что этот союз позволит исправить старый Тесеев проступок, когда он бросил Ариадну на острове Наксос, – или, кто знает, то был просто политический ход, не более. Мотивы Тесея – как никакого другого героя – вычислить труднее всего.

Минос, старый враг Афин, уже, конечно, сгинул – сварился заживо на Сицилии. Его сын ДЕВКАЛИОН унаследовал трон и – видимо, зная, что Афины стали сильнее Крита, и понимая ценность такого альянса, – одобрил и даже помог устроить женитьбу, оставив в стороне и то, что Тесей бросил его сестру Ариадну, и что он же убил Минотавра, единоутробного брата Девкалиона.

Федра с Тесеем родили двоих сыновей, АКАМАНТА и ДЕМОФОНТА, – они вырастут и сыграют трогательную и почетную, пусть и эпизодическую роль в Троянской войне.

А что же Ипполит, сын Тесея от Антиопы? Его отправили на первую родину Тесея, в Трезен. Вырос он красивым и сильным юношей, главной страстью его стала охота. Его служение Артемиде, богине добродетели и догонялок, равнялось по рвению его неприязни к Афродите и отвлечениям любви. Не влекли его ни мужчины, ни женщины. Афродите, разумеется, не нравилось, когда ее не замечают, и месть, какую она замыслила юному наглецу за его небрежение к ее алтарям и обрядам, была воистину ужасна.