«Герой нашего времени»: не роман, а цикл

Еще раз столкну контрастные суждения: «Нам очень хочется верить, что Максим Максимыч, представитель народной России, в душе простит обиду Печорину, блудному сыну, и сохранит свое доброе отношение к миру, к тем людям, которые волей судьбы окажутся рядом с ним»257. Вот еще мнение заступницы за ветерана: «Несмотря на попытки критики снизить образ штабс-капитана, следует отметить его самое главное достоинство: он не потерял человеческого облика, не ожесточился, как мог, приспособился к войне и этому учит солдат. Он солдат, добросовестно несущий свою службу. Максим Максимыч — это национальный тип простого русского человека, воплотившего лучшие черты народного характера — доброту, человечность, преданность, искренность»258.

Блажен, кто верует!

Иное: «Перемена в Максиме Максимыче так разительна, что кажется немыслимой или подсказанной минутным гневом. Но автор не позволяет нам заблуждаться. Добро обратилось во зло, и это не на один миг, а окончательный итог жизни штабс-капитана…»259. Прибавлю: повесть «Бэла» заканчивается буквально ультимативным требованием рассказчика-офицера признать Максима Максимыча человеком, достойным уважения. Повесть «Максим Максимыч» подобных призывов не повторяет…

Понять Максима Максимыча полезно с тем, чтобы оценить беспросветное одиночество Печорина.

Они сошлись. Волна и камень,

Стихи и проза, лед и пламень

Не столь различны меж собой.

<…>

Так люди (первый каюсь я)

От делать нечего друзья.

Так Пушкин написал про двух деревенских соседей. Эти стихи можно применить и к лермонтовским героям. Но есть и разница формальная: эти «сошлись» даже и не своей волей, а распоряжением начальства. Есть разница фактическая: Максим Максимыч полагает, что коль они служат отечеству, то все основания дружить; Печорин вообще к дружбе не расположен, а тут еще и «взаимная разнота» не побуждает к сближению. К слову, и Максиму Максимычу за год совместной службы нечего вспомнить из ратных подвигов. «А помните наше житье-бытье в крепости? Славная страна для охоты!.. Ведь вы были страстный охотник стрелять…»

Вину за преувеличенную им холодность Печорина Максим Максимыч уже целиком записывает на его счет; досада подогревается, поскольку не сбылось его самоуверенное предсказание, что Печорин «тотчас прибежит, как только услышит его имя». Так что явленная тут самоуверенность не частного порядка, это своеобразный полюс: с одной стороны — реальное скромное («что ж я такое»), но с другой стороны — я хоть и не крупный начальник, но штабс-капитан; я владею истиной, а кто думает иначе, тот неправ.

Д. Е. Тамарченко высказывает много дельных критических замечаний в адрес Максима Максимыча, но как бы в компенсацию завышает его роль в системе образов: «Но главным выражением духа эпохи в первой части “Героя нашего времени” является образ Максима Максимыча. Ему принадлежит здесь центральное место и, в сущности, решающая роль, глубоко скрытая Лермонтовым» (с. 81). Такого же мнения Б. Т. Удодов: «И, видимо, не случайно Максим Максимыч — единственный персонаж, сопутствующий Печорину на протяжении всего романа (исключая новеллу “Тамань”). Только Печорин и Максим Максимыч являются сквозными персонажами в “Герое нашего времени”, представляя собою как бы структурно-художественные полюсы романа»260. Нет, «Герой нашего времени», что подчеркивает название, — произведение моногеройное, героецентричное. Вот в окружении Печорина Максим Максимыч и обстоятельствами жизни (сюжета), и по существу выделяется, но это другое дело. Категоричен К. Н. Григорьян: «Истолкование других действующих лиц романа безотносительно к Печорину приведет только к недоразумениям и путанице. Они составляют почву, среду, где действует он, подчинены одной цели: раскрытию личности героя в столкновениях и конфликтах с другими, в разных ситуациях»261.

Место Максима Максимыча в иерархии образов книги вполне определенное. Это человек, безусловно заслуживающий уважения, но и не более того: это человек обыкновенный, в отличие от «необыкновенного» Печорина. Самая приметная черта характера в нем — доброта, но небеспредельна она, и более — адресована только избранным. (Вряд ли добряком посчитали его осетины, помогавшие путникам взобраться на гору, когда они обступили офицера-попутчика и требовали добавки на водку, а им пришлось разбежаться от грозного окрика штабс-капитана). «Доброта Максима Максимыча бессильна, потому что она лишена понимания общего смысла вещей. И потому штабс-капитан покорен обстоятельствам, тогда как Печорин пытается их преодолеть. Для Лермонтова противостояние этих героев настолько важно, что диалогом Печорина и штабс-капитана он заканчивает роман»262.

По отношению к изображению Максима Максимыча изображение Печорина можно признать обратным, зеркальным. Мне хотелось бы отметить виртуозно диалектичное единство несходного приема изображения героев.