Герой последнего боя

Кагыкин потянул за рукав гимнастерки Казанцева. Они молча скатились в кювет и поползли, обходя гитлеровцев с тыла. Один немец сдался без сопротивления, второй сумел выстрелить. На дороге тотчас появился целый десяток гитлеровцев. Силы явно не равны: десять против пяти.

— Казанцев, прикрой нас. Остальным отходить, — распорядился Докин.

Василий замаскировался у ствола дерева и открыл огонь. Гитлеровцы прижались к земле. Докин с группой разведчиков и пленными пересекли дорогу, проползли мимо кустов акации, аккуратно побеленных тополей и скрылись в убегающем на восток ровике. Казанцев отполз метров пять вправо и вновь нажал на гашетку. Дал длинную очередь, скатился в кювет, пригнувшись, пробежал метров двадцать и опять застрочил. Немцы, поняв, что перед ними один русский, стали обходить его. Тогда Василий пополз им навстречу. А когда поравнялся с ними, метнул во врагов одну за другой две гранаты.

Воспользовавшись замешательством врага, Казанцев перебежал дорогу и нырнул в лощину.

Минут через сорок после того, как пришла группа Докина, жив и невредим явился Казанцев.

— Вася! — кинулись к нему Докин и Кагыкин. И Казанцев, словно после долгой разлуки, обнял друзей.

— Ты понимаешь, Вася, а ведь Сергей-то прав, — все еще не выпуская руку Казанцева, говорил Кагыкин, — фрицы-то из новой дивизии. Из-под самого носа союзников ее сняли. Легко, видать, с союзниками воевать, коль целые дивизии там снимают.

В этот же день разведчикам прочитали обращение начальника политотдела 79-го стрелкового корпуса полковника И. С. Крылова о наборе добровольцев в специальные штурмовые группы по захвату рейхстага и водружения над ним Знамени Победы. Была объявлена запись добровольцев. Кагыкин положил на плечо Докина свою широкую ладонь.

— Сергей, записываемся?

— Как Казанцев, а я — за!

— А я когда отставал? Записываемся все, — решительно сказал Василий.

Дружно откликнулись батарейцы на призыв политического отдела. К инструктору политотдела бригады подходили солдаты и офицеры с просьбой записать в штурмовую группу.

«Рядовой, сержантский и офицерский состав бригады, — доносил политическому управлению Первого Белорусского фронта полковник Терещенко, начальник политотдела бригады, — горели одним желанием, как можно скорее добить ненавистного зверя — немецко-фашистских захватчиков в их столице Берлине. Об этом ярко свидетельствует тот факт, что при отборе добровольцев, желающих войти в состав специальной штурмовой группы корпуса по захвату рейхстага, количество бойцов, сержантов и офицеров, изъявивших желание, было в пять раз больше, чем требовалось»[5].

По инициативе командования и политотдела 79-го стрелкового корпуса из коммунистов и комсомольцев создали две группы добровольцев (по двадцать человек каждая) для водружения знамени над рейхстагом. Командование ими поручено молодым энергичным офицерам штаба корпуса — майору М. М. Бондарю и капитану В. Н. Макову.

В частях и подразделениях изготовлялись красные флаги и флажки для водружения их на здании рейхстага (у входов, в окнах, на колоннах). Всюду развернулось патриотическое соревнование за то, чтобы первыми ворваться в рейхстаг, первыми водрузить на нем Знамя Победы.

Михаил Михайлович Бондарь вспоминает:

— Бои за рейхстаг начались рано утром 30 апреля 1945 года и приняли затяжной характер. Штурмовые группы шли в боевых порядках батальонов, которыми командовали капитан А. С. Неустроев и В. И. Давыдов. В группах и батальонах были свои знаменосцы. В одном из батальонов со знаменем шел парторг роты младший сержант Петр Пятницкий, в другом — Кантария и Егоров, а в нашей штурмовой группе по единодушному согласию всех товарищей знаменосцем стал комсомолец Василий Казанцев. Приняв из рук начальника политотдела алое полотнище, он бережно свернул его и спрятал под рубашку, к самому сердцу.

Труден был путь к логову фашистского зверя. Каждый дом, подъезд и квартира превращены в спорные огневые пункты. На площади и прилегающих к рейхстагу улицах установлены пушки и пулеметы, врыты в землю танки и минометы, всюду доты и дзоты.

Вырвавшись за угол дома, штурмовая группа попала под ураганный артиллерийский огонь. Оглушенный мощным взрывом, Казанцев упал, на миг ему показалось, что он ослеп и оглох. Но через несколько минут он уже шел в атаку, чувствуя рядом локоть Петра Кагыкина. С фланга ухнула одна вражеская пушка, потом громко и отрывисто вторая.