Герои умирают

Свежий ночной бриз полнился радостным гомоном и обрывками песен – это нищие рассаживались по местам, на которые их предки могли только завистливо поглядывать с почтительного расстояния: лишь титулованная знать да землевладельцы имели право сидеть так близко к Арене. Но сегодня нищие не только заняли нижние места: людской поток перехлестнул через стену и хлынул на песок – так овцы заполняют пастбище, так поток леммингов порой затапливает морской берег, так устремляются на поля полчища жадной саранчи.

Бесчисленные сандалии, подвязанные веревками опорки, босые подошвы, жесткие, как рог, вперемежку с железными наконечниками посохов и костылей месили песок, еще влажный от вечерней мороси. Двести лет подряд этот песок впитывал кровь и дерьмо раненых гладиаторов, огров, троллей, огриллоев и гномов; на него падали потроха из распоротых львиных животов, сочился ихор из перерезанных глоток виверн, тек водянистый гумор драконимф, у которых есть лишь одно уязвимое место – глаза. Потом Арену забросили, и на сто лет она стала местом обитания бездомных. Но сегодня здесь был праздник: с заготовленных заранее поленниц высотой с рост человека стянули защитные брезентовые чехлы, и пламя костров взметнулось к небу, подсвечивая оранжевым низко ползущие тучи.

Вокруг этих костров и плясали теперь калеки, ибо гигантское каменное кольцо звалось Хамским стадионом, нищие все до одного были Подданными Короля Арго, а эта ночь была известна как Ночь Чудес.

Но в нынешней Ночи Чудес было еще кое-что необычное: в толпу веселых нищих закрался невидимка. Никто его не видел и не слышал, но близкое ощущение чужого присутствия настигало то одного, то другого.

Вот прокаженный замер, ухмыляясь, на середине хвастливого рассказа о том, как он украл набитый монетами кошелек у человека, который остановился, чтобы дать ему монетку. Что-то скользнуло по его лохмотьям сзади, но, обернувшись, он никого не увидел. Прокаженный пожал плечами и закончил рассказ. Вот чье-то дыхание согрело голую шею слепой – женщина обернулась и подняла повязку, чтобы посмотреть, кто стоит так близко. Никого не увидев, она протерла глаза и обвинила во всем свое чрезмерно живое воображение. Тени сложились на песке в след от ноги, но рядом не было ног, которые могли бы оставить такой отпечаток, и Рыцарь, который увидел его, только вздохнул – померещилось, – а его подозрительность скоро сменилась скучающим безразличием.

Заклятие Плаща – чертовски трудная штука, поддерживать его нелегко даже при благоприятных обстоятельствах, а уж в гуще текучей толпы воров и циничных профессиональных нищих и вовсе невозможно. Плащ никак не влияет на окружающий его мир: он не меняет угол падения света и не мешает ему отражаться от поверхностей. Плащ действует непосредственно на мозг и ни на что, кроме мозга. Прибегнувший к этому заклятию должен постоянно держать в сознании картину своего окружения во всех деталях – кто где стоит и что делает – и помнить обо всех, кроме себя. Иными словами, заклинатель должен постоянно видеть место, где он находится, таким, каким бы оно было без него. И пока это ему удается, все вокруг будут видеть его глазами, оставаясь слепыми к его присутствию. Магический трюк, довольно простой, если надо отвести глаза одному человеку, двум-трем на худой конец, но не тысяче.

И уж конечно, ни один заурядный маг не смог бы удержать над собой Плащ в толпе Подданных Арго. Точнее, ни одному заурядному магу даже в голову не пришло бы пытаться сотворить такое. Ведь проникнуть на Хамский стадион в Ночь Чудес и смешаться с тамошними завсегдатаями для чужака верная смерть, жестокая, скорая, без суда, следствия и апелляции.

Но в том-то и дело, что Паллас Рил была незаурядным магом, и никто из тех, кто ее знал, не усомнился бы в этом.

«Сорок часов. – Внутренний голос в самой глубине ее мозга звучал как чужой. – Уже сорок часов я на ногах».

На зубах точно песок скрипел, глаза тяжело ворочались в глазницах, но она все шла, выдерживая неимоверное давление чужих взглядов, смотрела, слушала и двигалась туда, куда несли ее ноги. Наверное, она поступила глупо, доверившись людям, особенно таким, как эти, и все же глупость не помешала ей понять, что ее предали.

В Ночь Чудес на Арене собираются все Подданные Арго. А значит, среди них может оказаться и тот, кто предал ее, убил близнецов, Таланн и… Ламорака. Она знала, что ей не придется пачкать об него руки; величество будет только рад, если она предоставит ему вершить правосудие.

«Если, конечно, предатель – не сам величество», – безразлично прокомментировал ее внутренний голос. Да, Король ей симпатичен, но она не настолько наивна, чтобы исключать его из числа подозреваемых только поэтому. Однако ей нужны улики, нечто изобличающее виновного, и за этим она пришла сюда. Правда, что это будет такое, она не знала.