Героический эпос народов СССР. Том первый

"В этом краю никакой войны нет, должно быть, несколько моих быков отбились от стада и бодаются, надо их разогнать, иначе беда с ними", - подумал старик, сел на коня и помчался. А огромные клубы черной пыли - все ближе и ближе.

Вскоре повстречался он с добрым молодцем, который ехал на коне Кок-Шокар. Лицо у него было красно-бурое, усы черные.

- Ты кто такой, никудышный ты человек? - спросил незнакомец.

- Я человек по имени Мёге Баян-Тоолай, живу в южной стороне, стойбище мое на Ак-Хеме. Детей нет, вот сам и езжу, пасу свой тучный скот. Приехал на гору проверить стада, вижу - столб черной пыли до самого неба, а это вы. Как же ваше имя будет? - спросил в ответ старик.

Тот человек задумался о себе: у него тоже детей не было, поехал проверить скот и увидел в конце длинной степи столб красной пыли - этот вот человек ехал.

Спешились оба с коней, закурили вместе и разговорились.

- Скота мы достаточно вырастили, а детей у нас у обоих нет. Чем придираться к слову и проливать кровь, лучше пасти скот и быть с мясом и салом. Будем друзьями навеки. Сейчас у нас нет детей, а вернемся домой, как знать, - может, наши жены и подарят нам по младенцу.

Двое богатырей поклялись друг перед другом в вечной дружбе. И еще поклялись: если будет у одного из них дочь, а у другого сын, - поженить их. В знак клятвы обменялись они огнивом и трутом.

Один из них помчался в южную сторону, подняв огромный столб красной пыли до самого неба, другой - в северную сторону, подняв до самого неба огромный столб черной пыли.

Мёге Баян-Тоолай вернулся домой поздно ночью. Вошел в юрту - темно, ни огня, ни красного уголька в очаге. Старик раздул огонь, а жена даже не шевельнулась.

Рассердился старик на жену:

- Я же в тайгу ездил, за скотом смотрел, а ты ни огня не развела, ни чаю не вскипятила!

- Сегодня я забеременела, встать не могла, - ответила жена.

- Ты что же, над моей старостью смеешься, издеваешься надо мной?! - еще больше рассердился Мёге Баян-Тоолай, сам приготовил еду, один поел, лег позади очага и накрылся шубой.

Только он крепко уснул, жена разбудила:

- Никак тебя не добудишься. Вставай скорей - ребенок родился.

"Обманывает!" - не поверил старик и снова уснул. Вдруг ребенок заплакал.

"Что это?" - Старик быстро вскочил на ноги, развел огонь в юрте и увидел: на самом деле жена родила.

Обрадовался старик, подбежал к жене, взял ребенка на руки - сын! Нашептывая: "Будь, мой сын, добрым молодцем, сильным и крепким!" - старик отрезал его пуповину булатным напильником.

Наутро старик сел на Туман-Кыскыла и из табуна, который ходил за светло-рыжим жеребцом, выбрал семилетнюю, ни разу не жеребившуюся, кобылицу. Привел ее домой, заколол и освежевал в честь рождения сына. Добрый той устроили старик со старухой.

Прошло пять или шесть дней. Сын уже ползал внутри юрты, а иногда и через порог перебирался. Через десять дней он уже бегал.

Старик никак не мог налюбоваться на своего малыша и, забыв обо всем на свете, не отходил от него ни на шаг.

Как-то вышел Мёге Баян-Тоолай из юрты и увидел: конь его Туман-Кыскыл, давно привязанный к коновязи, совсем отощал, вот-вот от голода умрет. Отпустил его на волю старик:

- Пасись, мой славный конь, набирайся сил. Пусть бока твои будут крутыми, круп жирным!

Однажды утром Мёге Баян-Тоолай поднялся на высокий холм посмотреть скот. Видит: прикочевал какой-то аал; людей в нем было много. Аал этот остановился напротив стойбища старика.

"В мое стойбище на Ак-Хеме никогда еще не прикочевывали другие люди, даже одинокий человек никогда здесь не появлялся. Зачем же этот аал прикочевал, что он здесь ищет?" - задумался старик.

Это Караты-хаи прикочевал. Осмотрелся кругом и увидел, что прикочевал он близко к аалу, в котором жили старик со старухой, богатые скотом.

"Как это двое, старик со старухой, так много скота вырастили?" - удивился Караты-хан. И задумал он уничтожить старика со старухой. Приготовил араки, насыпал в нее яда и отправил чиновника:

- Иди к старику и скажи ему:; "Хан приглашает вас к себе чай пить".

Тот чиновник приехал в аал старика, привязал коня к его коновязи, вошел в юрту и низко-низко, до боли в плечах, поклонился:

- Караты-хан велел передать: "Мы с вами живем близко, из одной реки воду пьем, заходите, пожалуйста, попить горячего чаю, поесть жирного мяса".

- Зачем мне пить горячий чай Караты-хана - своего много, не могу выпить; зачем мне есть жирное мясо Караты-хана - своего много, не могу съесть, - отказался Мёге Баян-Тоолай.

Караты-хан еще одного, а потом и другого чиновника отправил к старику, но тот все отказывался, Тогда жена ему сказала:

- Хан зовет тебя, простого человека. Разве можешь ты не пойти, дед?

- Ну что же, жена моя, надо седлать коня... Нельзя же пойти к хану пешком, - молвил старик и пошел ловить своего Туман-Кыскыла.

За это время конь успел поправиться, круп его округлился от жира. Добрый был конь у Мёге Баян-Тоолая!

Старик подъехал к коновязи Караты-хана, спешился, привязал коня и крикнул громко:

- Собака есть?

Подданные Караты-хана открыли дверь, и сам он вышел за порог, чтобы пригласить гостя. Мёге Баян-Тоолай вошел в юрту.