Героинщики (ЛП)

Затем мы видим в окне полицейского, он разговаривает с Никси, тот выглядит совсем напуганным. Хотел бы я иметь с собой бинокль, но ясно одно - ведутся переговоры. Полицейский спокойный, как удав, я вижу это по его движениям, ибо его лицо с моего места невозможно разглядеть. Этот цирк продолжается целую вечность, хотя на самом деле, наверное, прошло только несколько минут, но Никси оглядывается по сторонам, делает шаг по карнизу и тянется к полицейскому.

Тот хватает его за руку, ободряюще улыбается ему и помогает забраться в квартиру.

Когда наш парень оказывается в безопасности, вся толпа с облегчением вздыхает, кто-то вежливо аплодирует, как на крикетном матче. Несмотря на то, что все уже кончилось, два мудака в полицейской форме - тупой дебил и белокурая толстуха с низкой самооценкой - отказываются снять окружение.

- Надо подождать, - отвечает всем жирдяйка, цепляя на бедро рацию.

В конце концов, их руководитель решает, что больше никто не собирается прыгать с крыши сегодня, и нас милостиво пускают домой.

Спасибо тебе, незнакомый мудила.

Лифт снова сломался, поэтому нам приходится подниматься вверх пешком. По крайней мере, вспотевшая Люсинда узнает на собственном опыте, как живут другие, пока Рентон буровой то о несправедливости ебаный жизни, которая не позволила ему оказаться на месте Никси. Вдруг я слышу смех с лестницы впереди нас, это Марша, которая смотрит вниз и прикрывает рот ладонью в кажущемся недоумении.

- Это - твоя роскошная подружка? Это из-за нее ты больше не приходишь трахать меня, мальчик мой?

Люсинда и Рентон ошеломленно пялятся на меня, я чувствую, как кровь приливает к лицу. Люсинда разворачивается и бежит вниз по лестнице, я несусь за ней.

- Золушка! Подожди!

Она резко останавливается и смотрит мне прямо в глаза:

- Оставь меня! Просто иди на хуй!

- А раньше каждую ночь заходил, - добавляет Марша, которая нависает над нами с лестницы, как карибская ведьма вуду, ее белоснежные зубы сияют в полумраке подъезда.

- Она - сумасшедшая, Золушка! Она - телка Никси!

- У него огромная родинка прямо на белом яичке, - заходится и смехом, ее черная сестра тоже ржет, как лошадь.

- На каком яичке? - истощенно уточняет Рентон, будто это мне хоть как-то поможет.

Я в отчаянии хватаюсь за голову, пальцами массируя виски.

- Уйди! Иди на хуй от меня - кричит Люсинда, но вдруг успокаивается и с истерическим смехом добавляет: - Хотя ... если подумать ... ты такой жалкий лгун ... Мне тебя жаль.

Ей вторят эти кокнивские ямайские лошади, их смех разносится по подъезду.

- Блядь! - даю себе пощечину я, когда этот ужасный звук стихает и Марша с сестрой продолжают подниматься до своего этажа.

- Вот ты вляпался ... Нам всем теперь пизда, - тупо констатирует Рентон и добавляет: - Что стоишь? За ней!

- Ни шанса. Это конец. Моя жизнь накрылось пиздой, - говорю я, обгоняю его и лечу вверх по лестнице.

Затем я слышу змееподобное: -Блядь! И затем он прорывается мимо меня, демонически робегая по ступеням. Когда я попадает в квартиру, Рентон маниакально убирает героин и сопутствующие предметы с журнального столика.- ПОМОГИ МНЕ, Я ПЫТАЮСЬ ПРИБРАТЬСЯ! Там особо нечего делать, но я подчиняюсь, и мы заканчиваем как раз вовремя, когда захлопывается дверь. Они привели обратно Никси, он вместе с тем копом и какой-то женщиной, которая смотрит на нас с осуждением. Рентон ставит чайник и делает нам чай. Женщина нервно держит облупившуюся и покрашенную кружку Вест Хэм, в то время, как полицейский с Никси уселись на диван Мне плохо, я хочу полежать и отдохнуть, чтобы оценить свои последние перспективы, которых осталось так мало. Я подхожу к окну и вижу, как Люсинда бежит прямо по газону в сторону Кингзланд-роуд, к станции метро, скоро электричка понесет ее на запад, к реальной жизни.

Моей жизни пришел конец. Это - конец.

- Бля, как ты, держишься? - спрашивает Рентс, появившись у меня за спиной.

- Переживу, - отвечаю я.

- Я вообще к Никси обращался, - указывает он на нашу жертву, которая сидит в кресле.

- Ага ..., - отвечает Никси, который выглядит, как жалкая крыса с помойки.

Полицейский кладет руку на его щуплое плечо.

- Брайан должен поехать с нами, он вернется домой позже.

Никси смотрит с неприязнью на девушку, пожалуй, она - социальный работник. Как по мне, это - не худшая в мире работа, но недаром говорят, что все социальные работники - ебаный сволочи.

- Мы не имеем в виду ничего плохого, - объясняет он, замечая агрессивное лицо Рентона, - ему просто надо с кем-то поговорить.

Золушка ...

А я же ее, типа, любил ...

- Он может поговорить с нами, - протестует Рентс, - мы - его друзья.

«Говори за себя, Рентон», - думаю я. Успокаивать ебаных бедолаг (если них, конечно, нет влагалища) - это не в моем стиле.

Золушка, вернись ко мне ... Я даже заплатил за ебаное кольцо!