Героинщики (ЛП)

- Меня зовут Амелия Маккерхар, и я помогу тебе, Дэнни, - пожимает она мою потную ладонь.

Господи, я уже чувствую спасения небесное, друг, меня уже спасает этот милосердный ангел! Теперь я стану на путь выздоровления.

Засуха

Дилемма торчка №2

Волосы этого ебаного мудака давно не видели расчески; сейчас его заботило только одно - где найти наркоты и как ею ширнуться. Я ступаю на холодную, грязную, отбитую плитку, которой покрыта здешний кухонный пол, и прикладываю ухо к его груди: слышу чуть заметное, неровное сердцебиение.

- Мэтти, просыпайся.

Очень скоро я жалею о том, что его побеспокоил, так как этот мудак вдруг оживает, и его очень плющит; он в отчаянии. Сначала он приходит в себя, затем - Элисон, которую я сначала вообще не заметил на диване. они начинают ныть по поводу того, как плохо себя чувствуют, как они обдолбались и как сильно хотят бросить наркоту. Затем на пороге спальни с появляется Мария, она вся дрожит от холода. Она плачет по своим папой и мамой. За ней входит Кайфолом, его тоже трясет, как новорожденного котенка. У него дергается один глаз, он кричит:

- Закройте пасть! Бля, вы все здесь совсем в дрова! Я здесь единственный умею ?

Я иду в туалет и долго мочусь, но избегаю зеркала - боюсь увидеть свою отвратительную рожу. Когда я заканчиваю, то вижу, как из спальни выходит Дженни, подружка Марии. Я вижу в ее больших глазах слезы, она дрожит от ужаса, девочке, наверное, лет десять. Она нерешительно приближается ко мне.

- Они хотят еще наркотиков поискать, - шепчет она, потирая красную точку от укола на сгибе руки. Что это? Коммерческий шаг? Культура? Несчастный случай.

- Это Мария меня уколола, прямо сюда, - продолжает девочка. - Я больше не хочу, можно я пойду домой?

Она смотрит на меня, будто я здесь - главный тюремный надзиратель, которого она умоляет отпустить ее на волю.

- Что мне делать?

- Иди домой, - говорю я, шокировано качая головой, а потом смотрю в сторону двери гостиной и добавляю: - Туда не ходи, даже не прощайся. Иначе так просто не уйдешь.

Я открываю дверь и указываю ей на лестницу.

- Я скажу им, что тебе стало плохо и ты пошла домой. Просто беги, - прошу я девочку, и вдруг слышу истерические высокие голоса, доносящиеся из той комнаты; надо поторопить малую, пусть сматывается отсюда, пока не поздно. - Беги домой! Скорее!

Она выходит, робко и одновременно благодарно кивая мне. Я закрываю за ней двери и возвращаюсь в холодный, душный коридор, шум из гостиной становится все громче. Кайфолом падает на кресло-мешок у стены и пытается перекричать этот гам:

- Я-на охоту, - окидывает он всех пристальным взглядом. - Кто со мной?

Они все молчат, только дрожат и ноют. Это утро напоминает мне массовые похороны какого-то выдающегося палестинца, за гробом которого следует целая толпа плакальщиц. Мария говорит что-то, типа она хочет сдохнуть, и Эли, которая до сих пор не может встать с дивана, пытается успокоить ее:

- Нельзя так говорить, Мария, ты такая молодая ...

- Но я бы уже мертва ... Это не жизнь, а сущий ад, - плачет она, вся такая забитая и жалкая.

- Опять ебаная мелодрама, - комментирует Кайфлом и смотрит на меня, подходя ближе к батарее. - Кто со мной?

- Пойдем, - вызываюсь я, и мы выходим в коридор.

Он поднимает на меня свои большие печальные глаза и ласково ведет рукой мне по плечу.

- Спасибо, Марк, - шепчет он. - Надоели эти ебаные девушки. Уже прошли те дни, когда можно было удовлетворить их одним хуем, теперь им нужен только героин, героин, героин ...

- Ага, - киваю я, - но надо жить как-то.

Он тоже кивает, и мы открываем входную дверь.

- Не надо нам было возвращаться сюда, - жалуется он, качая головой. Я бы мог устроить нас обоих к Андреасу ... Могли бы работать на Тони ... Там было бы все в ажуре, друг, все в ебаный ажуре ...

Я слышу, как Мария взывает:

- Где Дженни? Если она съебалась, ох я ей пизды дам!

Эли пытается снова ее успокоить, а мы с Кайфломом тихонько ускользаем за двери, будто какие-то воры, которые бегут с места преступления. Но на прощание мы вздрагиваем от страха, когда слышим, как голос Мэтти перекрывает общий шум:

- Заткнись, блядь, суки продажные!

Мы не останавливаемся ни на минуту, даже не оглядываемся. Когда мы выходим из подъезда на улицу, то слышим, как кто-то кричит нам из окна, но нам похуй.

Заметки об эпидемии №6

Лотианский отдел здравоохранения

Строго конфиденциально

Зафиксированные случаи заболевания вирусом иммунодефицита человека за февраль

Гордон Ферриер, 18 лет, северный Эдинбург, мотокурьер, боксер-любитель, употребляет наркотические препараты внутривенного введения.

Роберт Макинтош, 21 год, северный Эдинбург, чистильщик окон, принимает наркотические препараты внутривенного введения.

Джули Мэттисон, 22 года, северный Эдинбург, студентка театрального факультета, мать-одиночка, употребляет наркотические препараты внутривенного введения.