Герцогиня-дуэлянтка

– Да, я продал Дарлингтон-парк, но я говорю о другой собственности, той, что находится в Массачусетсе.

Сесиль смотрела на него так, словно он сказал или сделал нечто совершенно отвратительное.

– Господи, почему это повергло тебя в такой ужас? Это всего лишь в Америке, а не на луне.

– Да, в Америке, – растерянно повторила Сесиль. – Стало быть, ты собираешься в Массачусетс. В Бостон?

– Э-э… нет. Моя собственность находится в западной части колонии… вернее, штата.

– Но ведь там совсем ничего нет.

– Ты говоришь так, словно знаешь это по собственному опы…

– Я жила там. В Бостоне.

Теперь изумление отразилось на лице Гая.

– Ты жила в Америке?

– Да.

Судя по выражению лица Сесиль, жизнь там была не сахар.

А, собственно, почему он так удивился, что она жила в Америке? Ведь он практически ничего не знал о ее прошлом. И все благодаря дурацкой договоренности не делиться подробностями личной жизни, чтобы избежать эмоциональной привязанности во время их короткого романа.

– И что это за собственность? – спросила Сесиль, прежде чем Гай успел придумать деликатный способ выяснить подробности.

– Ферма. Она принадлежала моему дяде со стороны матери, умершему несколько лет назад. Он жил там на протяжении десятилетий, еще до того, как колонисты отделились. После его смерти ферма была сдана в аренду, но через полгода срок аренды закончится и у меня появится жилье. А до тех пор мне нужна работа.

«Почему ты не хочешь назвать ей истинную причину своего появления здесь?»

«О, и она, конечно, будет чрезвычайно взволнована и с готовностью выслушает твои клятвы в вечной любви теперь, когда тебя отвергла богатая наследница, когда ты остался без крыши над головой и практически лишился средств к существованию».

Гай поморщился. Услышав прозвучавшие в голове слова, он понял, что идея никуда не годится. Нет, ему необходимо завоевать уважение, доверие и любовь Сесиль, вместо того чтобы с порога заявить о своих чувствах, словно он делал ей одолжение.

На этот раз Гай собирался все сделать правильно. Впервые в жизни.

«Расскажи ей о своей задумке: о том, как увеличить количество проданных билетов втрое…»

Не стоит торопиться, мысленно ответил Гай внутреннему голосу. Лучше приберечь это на тот случай, когда станет ясно, что он проигрывает битву.

– Ты наверняка сможешь найти работу, где платят больше, чем здесь, – произнесла Сесиль.

Гай вскинул голову и заглянул ей в глаза, взволнованный и воодушевленный ее словами, поскольку ожидал, что она просто вышвырнет его вон.

Внезапно ему стало легче, чем за все то время, что прошло с того самого утра во Франции, когда он превратил собственную жизнь в хаос.

Что ж, вероятно, все не так уж безнадежно?

Нет, это безнадежно.

Сесиль не могла поверить, что действительно это сказала. Маленькая зарплата совсем не та причина, по которой Гай не мог здесь работать. Она уже открыла рот, чтобы произнести то, что должна была сказать с самого начала: решительно ему отказать, но Гай опять заговорил:

– А еще мне нужна крыша над головой.

– О чем это ты? Разве ты не живешь с Эллиотом? Он выгнал тебя из дому?

– Нет, конечно, не выгнал. Син и Эллиот предложили мне жить у одного из них, но я не хочу быт обузой.

– Ну да, ты предпочел стать обузой для меня.

Гай улыбнулся, но улыбка получилась натянутой:

– Ты же знаешь, что я умею работать и не боюсь даже самой грязной работы.

Сесиль набрала полную грудь воздуха и задержала дыхание.

Гай сказал правду. Он всегда трудился усердно и не чурался никакой работы. В прошлом году она лично убедилась в этом. Гай – сильный, умный – обладает никогда не подводившей его интуицией, что делало его очень хорошим работником.

Но ведь это далеко не все. Гай был ее любовником, и хоть не успел окончательно разбить ей сердце, но все же оставил на нем несколько ран.

Если честно, Сесиль было больно даже на него смотреть. Так каково же ей будет, если…

– Я знаю, что причинил тебе боль, и ты до сих пор на меня злишься…

– Je ne suis pas blessée! – огрызнулась Сесиль, а затем сдвинула брови и повторила по-английски: – Я не испытываю боли!

Еле заметная улыбка, заигравшая на губах Гая, свидетельствовала о том, что он не поверил в ее ложь, и это приводило в бешенство.

Он знал, что Сесиль всегда переходила на родной язык, когда волновалась.

И никто не пробуждал в ней более сильных эмоций, чем он.

– Но если ты не злишься и… не испытываешь боли, то почему отказываешься меня нанять? Какая тебе разница, кто это будет? – Гай самодовольно усмехнулся. Если только ты не лжешь. Ты ведь не лжешь?

Сесиль собрала волю в кулак и заставила себя спокойно произнести:

– Я хотела нанять ассистента для дальнейшего обучения. Ты же удобен в качестве вьючного животного, когда дело доходит до тяжелой монотонной работы.

Гай расхохотался, в глазах заплясали веселые искорки.

Сесиль недовольно нахмурилась. Ей-богу, с ним явно что-то не то, раз его так забавляют оскорбления.

Стиснув зубы, Сесиль процедила:

– Но ты не женщина, а это, позволь тебе еще раз напомнить, женский цирк.

Гай пожал плечами, чем тотчас привлек внимание Сесиль к обтянутым тканью фрака мощным мускулам.