Герцогиня Пять Мешков

На мгновенье герцог потерял дар речи. Он и представить не мог себе, что однажды увидит такое. И теперь видит ее наяву. Под слоем грязи пряталось то, что заставило сердце сделать несколько глухих ударов.

— Если бы не веточка, — вздохнула Пять Мешков. В этот момент вниз рухнул кран, не выдержав такого напора. Вода стала хлестать во все стороны. — Было бы еще хуже! Вы, главное не злитесь…

Злиться? Не–е–е-т… Он уже не злится… Совсем не злится.

— Ты закончила? — спросил он, глядя на волнистые волосы.

— Да, — закивала она, переминаясь с одной стройной ножки на другую.

— Это хорошо… — ответил герцог, странным голосом.

Он вышел из ванной, прошел мимо старого Гиоса, который вопросительно заглянул ему в лицо, спустился по лестнице, по которой вода стекала, словно водопад, вышел на улицу, взмахнул крыльями и взлетел. Через пару минут Бертран стоял на своем любимом пике, закрыв глаза и качая головой. Герцог медленно поднял глаза в небо, щурясь на солнце.

— За что? — спросил он подняв красивую бровь. — Вот за что?

Глава двадцать пятая

Неподалеку послышался глубокий понимающий вздох.

Герцог удивленно повернулся и увидел дракона, который сидел на утесе и смотрел на него грустными глазами.

Через пару минут они сидели на утесе, глядя на закатное солнце, золотившее горы.

— … а потом она устроила потоп в замке, — вздохнул Бертран, покосившись на дракона. Тот глубоко и выразительно вздохнул.

Никогда еще герцог не встречал столь понимающего и тонко чувствующего собеседника. Дракон положил морду рядом, изредка что–то рыча. Пусть они и говорили на разных языках, но прекрасно понимали друг друга.

— … залила фреску, — Бертран оперся рукой на драконью морду. И старый враг был не против.

— Уууухр, — прорычал дракон, прикрывая янтарные глаза.

— … но она красивая! — тут же заметил Бертран. О, если бы его достопочтенные предки знали, что старые враги будут сидеть вот так вот рядом на утесе, глядя на солнце и очертания замка, спрятанного в горах, то, наверное, покрутили бы пальцем у виска. «Это же невозможно! Это — кровная вражда ни на жизнь, а насмерть!».

«Когда–когда? Когда проклятый дракон на горе заплачет!», — усмехался отец.

И вот из янтарных глаз катились слезы, а тяжелые вздохи обдавали горячим воздухом крыло герцога.

— … представь, что ты всю жизнь мечтал о женщине, а потом встречаешь ее… — странным, мечтательным голосом произнес Бертран, искоса поглядывая на собеседника, под которым уже натекла лужа слез. Герцог вспомнил розовую пену облаков, длинные волосы, разложенные по плечам и стыдливо прикрывающие грудь. Все это вызывало в нем то самое чувство, от которого мужчине никуда не деться.

— … а это Пять Мешков! — с ужасом покачал головой Бертран. — Может, я просто слабак, а?

— Уфр, — возразил дракон, который когда–то давным–давно уничтожал целые деревни. И слабаком себя никогда не считал.

— Думаешь? — заметил Бертран. — А что если…

Он нахмурился и тут же замотал головой.

— Нет, — отбросил он мысль. Из огромных ноздрей дракона, похожих на пещеры вырывался горячий воздух.

— А без нее в замке так пусто, — продолжал философствовать Бертран. — Это — не женщина! Это горе! Это просто ходячая катастрофа! Да я бы с ней никогда бы… Но вот сейчас сижу и думаю о ней…

— Ыфр, — выдал дракон. Его могучие лапы впивались в камень.

— И снова стоит она в этой пене, которую пролила… — усмехнулся герцог, глядя на розовые облака заката. Он отследил драконий взгляд, пристально глядя на свой замок. — Нет, еще не сгорел. Ты меня так не пугай!

И снова они сидели, глядя на солнце.

— Может она у тебя поживет, а? — спросила Бертран. — После того, что между вами было, вы как бы уже не чужие… Эй, куда! Я пошутил! Мне пора!

— Ыррр! — выдал дракон, пытаясь загрести герцога лапой.

— Может, я просто что–то не понимаю? — нахмурил бровь герцог. Солнце почти скрылось за горами. И лишь в долине были видны золотые пятна.

— Знаешь, я утешаю себя мыслью, что одному троллю повезло меньше, чем нам, — рассмеялся Бертран. И тут же улыбка сползла с его лица. — Я полетел! Ты там не пропадай!

Стоило герцогу приземлиться на своем балконе, войти в распахнутую дверь, как вдруг он увидел самое прекрасное из всех созданий. Оно стояло в его комнате, одетое в мамино платье, усыпанное драгоценностями. Платье было немного великовато, и обнажало белоснежное плечо, прикрытое рыжим золотом волос.

— Вот, пришла, — послышался голос, пока Бертран смотрел на нее, как зачарованный.

— Ну че? Шмонькаться будем? — спросило прекраснейшее из всех созданий, вопросительно вскинув бровь.

созданий, вопросительно вскинув бровь.

Герцогу стало как–то нехорошо. Весь пыл, который проснулся в нем при виде этого прекрасного создания, вдруг вежливо попрощался и сдулся в неизвестном направлении.

Бертран знал много пикантных словечек, которые означали тот самый процесс. Но слово «шмонькаться», словно топор обрушилось на него и отрубило всю его хотелку.

Единственное, что теперь хотелось герцогу, так это узнать, чей воспалённый мозг породил это чудовище. И кто ранее использовал ее как средство контрацепции.