Герварт Вальден — куратор нового искусства. Жизнь и судьба

Впрочем, верится, что время от времени Вальден заходит в Государственный музей нового западного искусства, единственное место в Москве, где все еще экспонируется зарубежное искусство последних десятилетий. Бывает в театрах и в консерватории. Возможно, присутствует на премьере «Дамы с камелиями» у Мейерхольда в 1934 году, знакомится с проектом Дворца Советов Бориса Иофана, посещает большую выставку Рембрандта в 1936-м…

Оставаясь верным собственной культурной идентичности, он в то же время, в отличие от некоторых других обосновавшихся в Москве немецких литераторов, того же Бехера, отказавшегося изучать русский, дабы не навредить своему литературному немецкому, на протяжении прожитого в СССР десятилетия берет уроки русского языка — вплоть до дня ареста.

^{Эдмонд Кестинг. Герварт Вальден. 1928. Ксилография}

Глава 6. Вина

В воспоминаниях Алексея Акимова, сына Бориса Владимировича Акимова, попавшего в неуемную репрессивную машину в конце 1940 года, директора советского авиационного предприятия, по делу которого 3 марта 1941 года был выдан ордер на арест Герварта Вальдена, высказывается предположение, что истинной мишенью для следствия должен был стать не он сам, а Георгий Владимирович Акимов, его брат, видный отечественный ученый-физикохимик, чудом избежавший в то время ареста. Однако от Бориса Акимова следователям удалось добиться показаний в отношении другого родственника, немецкого эмигранта Вальдена, мужа покойной сестры его жены Тамары.

Впрочем, протоколы допросов самого Герварта Вальдена, доставленного 13 марта 1941 года из гостиницы «Савой» на Рождественке в находившуюся совсем близко внутреннюю тюрьму на Лубянке, не оставляют сомнений — досье на него собиралось давно, сведения годами накапливались из различных источников, в том числе они касались периода жизни в Германии. Его спрашивали, например, не посещал ли он Россию до революции, а такое намеренье у него и в самом деле имелось. Информация могла исходить только из самого близкого окружения Вальдена, куда в 1910-е годы входили преимущественно художники, литераторы, журналисты.

Согласно исследованию Майкла Дэвида-Фокса[249]

, перед приглашением любого иностранца в СССР ВОКС непременно проверял его на наличие компрометирующих свидетельств. Собранные по итогам визита материалы, включая записи бесед и отчеты гидов, особенно если это касалось негативных суждений гостя об увиденном в Советском Союзе, передавались в ОГПУ.

Стоит ли ожидать, в таком случае, что молва, окутавшая Вальдена и его галерею после Первой мировой войны, не стала достоянием советской госбезопасности? Слухи могли быть почерпнуты из художественной среды, из берлинского торгпредства, с которым сотрудничал Вальден, из немецкой секции Коминтерна. Собственно, в руководстве Коммунистической партии Германии его предупреждали, что ОГПУ располагает кое-какой информацией о его прошлых связях, но это, однако же, не повлияло на решение Вальдена переехать в Советский Союз.

На допросах в течение двух месяцев он держался исключительно твердо, отвергая любые обвинения в свой адрес.

Вопрос:

Вы арестованы за шпионскую работу на территории СССР…

Ответ: …Меня никто не может обвинить в том, что я вел какую-либо антисоветскую работу.

Протокол допроса Герварта Вальдена, 14 марта 1941

Впрочем, начальная стадия дознания, когда следователь скрупулезно выспрашивал у арестованного о всевозможных деталях его жизни в Германии, партийных связях и тому подобном, создавала впечатление, что такая информация могла понадобиться, скажем, для агентурной работы СССР за рубежом. Без внимания следствия не остается и тот факт, что у Вальдена имелись родственники в нейтральной Швеции.

Вопрос: За период пребывания в Советском Союзе вы когда-нибудь выезжали за границу?

Ответ: Летом 1935 года с разрешения немецкой секции Коминтерна вместе со своей женой Эллен Борк выехал в Швецию к своей сестре… Гертруде Шласберг. Моя поездка обусловлена тем, что я не мог в Москве заказать очки, соответствующие моему зрению, а мои единственные, привезенные из Германии, я разбил.

Протокол допроса Герварта Вальдена, 16 апреля 1941