Гибель королей

Мы бездействовали. Даны разоряли Уэссекс, однако попыток взять какой-нибудь бург не предпринимали. Осенние дни стали короче, а мы все сидели в Лундене. Архиепископ Плегмунд вернулся в Контварабург, и я подумал, что в его отсутствие Эдуард осмелеет. Но я забыл о епископе Эркенвальде: тот остался с королем и советовал проявлять осторожность. То же самое советовал и отец Коэнвульф, духовник Эдуарда и его главный советник.

– Я бы не утверждал, что даны совсем уж пассивны, – говорил он Эдуарду, – поэтому я опасаюсь ловушки. Пусть они сделают первый шаг. Не могут же они вечно сидеть на одном месте.

Хотя бы в этом он был прав. Когда осень уступила место зиме с ее холодами, даны наконец-то пришли в движение.

Раньше они проявляли такую же нерешительность, как и мы, а сейчас просто переправились через реку возле Кракгелада и вернулись тем же путем, что пришли. Об их уходе сообщила разведка Стеапы, а потом каждый день к нам поступали донесения о том, что даны движутся к Восточной Англии, уводя с собой рабов и домашний скот и увозя награбленное.

– И когда они доберутся туда, – обратился я к совету, – нортумбрийские даны отправятся домой на своих кораблях. Они ничего не достигли, если не считать того, что теперь у них есть множество рабов и скота. Мы тоже ничего не достигли.

– Король Эорик нарушил условия договора, – с негодованием заявил епископ Эркенвальд, правда, я так и не понял, какое отношение это замечание имело к обсуждаемой теме.

– Он обещал хранить мир с нами, – напомнил Эдуард.

– Его следует наказать, господин, – настойчиво продолжал Эркенвальд. – Договор был освящен церковью!

Эдуард бросил на меня быстрый взгляд.

– А если нортумбрийцы отправятся домой, – сказал он, – Эорик будет очень уязвим.

– Когда они отправятся домой, господин, – произнес я, сделав ударение на слове «когда». – Не исключено, что они будут ждать весны.

– Эорик не сможет прокормить такую ораву, – возразил олдермен Этельхельм. – Они быстро покинут его королевство! Вы взгляните на наши проблемы с питанием армии!

– Значит, вы вторгнетесь зимой? – насмешливо осведомился я. – Когда реки полны воды, когда льют дожди? И мы будем замерзать в жидкой грязи?

– Господь на нашей стороне! – объявил Эркенвальд.

К этому моменту армия находилась в Лундене уже почти три месяца, и запасы продовольствия в городе были на исходе. Так как враг у ворот не стоял, склады постоянно пополнялись, но для этого требовалось множество повозок, волов, лошадей и людей. Что же до воинов, то они устали от безделья. Некоторые обвиняли кентийцев в том, что они опоздали со своим приходом. То и дело, несмотря на устроенную мною показательную казнь, происходили драки, в которых уже погибло несколько десятков человек. Армия Эдуарда проявляла недовольство, мучимая скукой и голодом, но негодование епископа Эркенвальда на Эорика, предавшего нерушимую веру в него, каким-то образом вдохнуло жизнь в совет и убедило короля принять решение. Долгие недели даны были в нашей власти, и мы их помиловали, сейчас же, когда они ушли из Уэссекса, у совета вдруг откуда-то взялась отвага.

– Мы будем преследовать врага, – объявил Эдуард, – заберем у него все, что он украл у нас, и отомстим королю Эорику за предательство.

– Если мы намерены преследовать их, – сказал я, глядя на Сигельфа, – нам понадобятся лошади.

– У нас есть лошади, – бросил Эдуард.

– Они есть не у всех кентийцев, – напомнил я.

Сигельф тут же возмутился. У меня сложилось впечатление, что он принадлежит к тем, кто любую критику воспринимает как оскорбление. Однако он знал, что я прав. Даны всегда передвигались верхом, и армия с пешими подразделениями, которые замедляли ее продвижение, никогда не смогла бы догнать их или быстро отреагировать на их маневр. Сигельф мрачно уставился на меня, но не поддался искушению огрызнуться.

– Ты мог бы одолжить лошадей? – спросил он, поворачиваясь к Эдуарду. – Что насчет лошадей здешнего гарнизона?

– Веостану это не понравится, – уныло ответил Эдуард.

Любой человек считал лошадь своей главной ценностью, и мало у кого было желание отдавать ее чужаку, тем более отправляющемуся воевать.

На мгновение воцарилась тишина, затем Сигельф пожал плечами.

– Тогда пусть сотня моих людей останется здесь в качестве войска гарнизона, а ваш – как его зовут, Веостан? – пошлет вместо них свою сотню.