Гибель Царьграда

— Освободи и нас! — закричали солдату гребцы. — Слышишь, не оставляй нас здесь! Среди нас есть итальянцы! Слышите?! Ради Христа!

Измождённые, загорелые до черноты, они из последних сил тянулись к нему, гремя своими тяжёлыми цепями. Но солдат лишь втянул голову в плечи и, стараясь не смотреть по сторонам, сказал так, чтобы слышали только янычар и монашек:

— Не успеем: корабль вот-вот пойдёт ко дну.

Словно в подтверждение его слов что-то внутри галеры затрещало так сильно и страшно, что даже гребцы перестали кричать и звенеть цепями. Палуба под ногами ощутимо накренилась.

— Святая Мария, и зачем я только вызвался спасать вас! Следуйте за мной, если хотите жить!

Тут солдат выхватил из ножен меч и почти побежал к лестнице. Впрочем, тому виною был сильно накренившийся пол. Януш обернулся к монашку, который с виноватым видом продолжал топтаться около люка.

— Быстрее за солдатом, грек.

— А как же эти несчастные? — прошептал тот, но Януш схватил его за плечо и подтолкнул к выходу.

— Беги, я сказал!

До ведущей наверх лестницы было каких-то восемь-десять шагов, но эти шаги ещё предстояло пройти по узкому проходу меж длинных лавок с прикованными к ним людьми. А гребцы, увидев, что никто не собирается их спасать, пришли в ещё большее неистовство.

— Так пропадайте и вы вместе с нами! — закричали они. Те, кто сидел ближе к проходу, попытались ухватить бегущих за ноги, за края одежды. Размахивающего мечом солдата они благоразумно пропустили, а вот следующему за ним монашку не повезло: сразу несколько рук поймали его за рясу и повалили на скользкую от крови и испражнений палубу. Ещё мгновение, и несчастного утащили бы к лавкам, если бы не Януш. Он буквально вырвал своего спутника из жилистых рук и, толкнув по направлению к лестнице, прорычал:

— Беги, грек! Беги!

А гребцы уже мёртвой хваткой вцепились в самого янычара. Чьи-то ногти раздирали ему лицо, чьи-то пальцы рвали бороду и волосы на голове. С ненавистью совал он кулаки в искажённые криком лица, круша носы и снося скулы, но не в силах был преодолеть нечеловеческую силу схвативших его рук...

— Прочь, адово отродье! Прочь! — взревели вдруг над головой уже почти отчаявшегося янычара. Глаза уловили быстрый проблеск стали. Несколько вцепившихся в него рук, враз отпав, шлёпнулись под ноги нелепыми обрубками. Их скрюченные пальцы ещё шевелились. Гребцы уже не кричали — выли от боли. А солдат (это он пришёл на помощь янычару), окончательно рассвирепев, рубил без разбору по головам и рукам несчастных. Кровь фонтами хлестала на палубу.

— Давай наверх! — не оборачиваясь, прорычал он Янушу, оттесняя его к лестнице.

— А мой спутник?

— Уже наверху.

Монашек действительно ждал их на помосте около лестницы. Волосы на голове его стояли дыбом. Увидев Януша, он обрадовался как ребёнок.

А палуба внизу выла и скрежетала зубами. Вслед беглецам летели проклятия. «Вот он — ад», — подумал тут янычар, невольно вспоминая про усеянное ранеными поле подле Константинополя, Но, нет, сейчас всё было гораздо страшнее.

Живых наверху уже не было. Впрочем, мёртвых венецианцев тоже: на помосте, корме и почти уже ушедшем под воду носу галеры громоздились лишь трупы пиратов. Из большинства торчали арбалетные болты. Некоторые тела были буквально утыканы ими. Венецианские арбалетчики знали своё дело. Абордажной команде осталось только добить раненых пиратов и собрать оружие.

Блуждающий взгляд янычара вдруг наткнулся на капитана галеры: со стрелой в бедре и раскроенным черепом лежал он, раскинув руки, в двух шагах от юноши. Ирины нигде не было видно. Это обстоятельство несколько успокоило Януша: если её нет среди мёртвых, значит, она жива и, быть может, сейчас где-то прячется. А может её схватили венецианцы?

Он повернулся к солдату:

— А женщина? Ты не видел здесь женщины!?

— Да какая ещё, к чёрту, женщина! — нервно дёрнув щекой, заорал тот. — Нет здесь никакой женщины! А нам надо скорее выбираться отсюда. Быстрее к корме!

И действительно, промедление было смерти подобно. Лишь благодаря венецианскому кораблю, или, вернее, связывающим их абордажным крючьям, галера ещё не ушла под воду. Венецианцы, видимо, и сами не ожидали такого стремительного развития событий, ибо сейчас спешно рубили канаты абордажных крючьев, пытаясь освободиться от опасного, грозящего опрокинуть их соседа. Другой венецианский корабль уже успел отплыть прочь и теперь покачивался неподалёку с опущенными в воду вёслами.

Добраться до кормы не получилось: не успел янычар сделать и нескольких шагов по всё сильнее кренящемуся помосту, как чьё-то грузное, внезапно накатившее сверху тело сбило и увлекло его за собой. Юноша чувствовал себя так, словно очутился на гигантской разделочной доске, наклонённой над огромным котлом, а он — один из ингредиентов готовящегося обеда. Для полноты картины не хватало лишь широкого поварского ножа, щедро сметающего их с доски вниз.