Гибельный мир

Вален был ошеломлен. Эта неожиданность, свалившаяся на него, да и не только на него — на всех, кто еще вчера серьезно решал судьбу трона, и был уверен, что властен ее решить, — совершенно выбила его из колеи. Он хотел уйти, но обнаружил себя уже в дверях храма и понял, что демонстративно покинуть назревающую церемонию прямо сейчас может быть опасно. Он был игрок, нет слов, и многое поставил на свой выигрыш, но играть до последнего, ставить на кон свою жизнь и существование Академий он не собирался. Следовало смириться. И попытаться возможно скорее заручиться поддержкой новой правительницы, если она окажется дельной и сильной.

Кто-то вдруг схватил его за рукав, и, обернувшись, он увидел искаженное лицо Ирлины. Оказывается, она присутствовала на площади.

— Что это? — шепотом взвизгнула она. — Что это, а? А вы мне сказали, что будете править! Что защитите!

— Заткнись! — прошипел он, оттаскивая ее в сторону. — Нашла место кричать!

— Вы обещали! — Она захлебывалась воздухом. — Вы обещали титул моему старшему сыну. И деньги. Где все это? Как вы этого добьетесь?

— Я обещал тебе титул, если стану правителем.

— Неправда!..

— Заткнись! Если будешь себя хорошо вести и не орать на всех перекрестках, я дам тебе деньги. Обеспечу тебя на первых порах, чтоб ты не побиралась. А будешь работать — будешь хорошо жить. Детей у тебя много, прокормитесь.

Ирлину трясло, она захлебывалась от обиды и ярости на человека, который так ее обманул.

— Зачем я только пошла на это?! — выдавила она. — Зачем? Он, может, еще лет десять протянул бы. Он бы сам мне титул дал…

— Ты уже это сделала, чего теперь причитать? — раздраженно отмахнулся Вален. Он хотел обдумать сложившееся положение и составить план действий на будущее, но причитания женщины мешали.

Она вцепилась в его рукав.

— Если я не получу титул, я всем расскажу, слышишь? Слышишь, чертов маг? Я всем расскажу, отчего умер император!

Рутао посмотрел на Ирлину отстраненным, холодным любопытством.

— Да? А ты знаешь, как казнят цареубийц? Не знаешь? Рассказать?

— Тебя казнят!

— Меня? Вот и нет. Это ты прикончила своего благодетеля, человека, который любил тебя и дал тебе все. Это ты, простолюдинка, воткнула императору в ухо отравленную булавку, — нагнувшись, Рутао шептал это в ухо Ирлине почти ласково. — Иди расскажи об этом всем!

— Я скажу, что ты меня заставил! — тихонько вскрикнула она.

— И кто тебе поверит?

Она лихорадочно шарила рукой у горла.

— Я покажу им твою бабочку! Бабочку…

— Эту, что ли? — Вален на мгновение развел пальцы, и Ирлина узнала это изысканное ювелирное украшение. Ахнула, зашарила в одежде. Бабочки не было.

Рутао холодно рассмеялся. Потом нагнулся и сказала ей на ухо:

— Выбирай, девочка. Если будешь молчать, я дам тебе денег. Если шепнешь хоть слово — умрешь в пытках. Новый император постарается наказать тебя зрелищно, уж поверь мне. Чтоб его считали справедливым. А я докажу, что никогда не был с тобой знаком.

И, закончив, поспешил уйти, потому что на них уже посматривали с удивлением. Муж с женой ссорятся, что ли? Нашли место, тоже, на пороге храма!

Вален ушел, а Ирлина осталась сидеть на камне, куда опустилась, и плакала, закрыв лицо руками. Несчастная и испуганная, как все обманутые жертвы любого из миров…

Глава 12

Аир не сопротивлялась, когда ее раздели, тем более что, оставив девушку с двумя высокими, похожими друг на друга как сестры, рабынями, первосвященник тактично ушел. Аир не спорила, когда стали надевать новую одежду. Сперва шелковую белую рубашку с широкой парчовой полосой по подолу, потом откуда-то принесенный синий бархатный лиф и такую же юбку, тоже расшитые серебром, а поверх — роскошную широкую хламиду из чередующихся полос серебряной и золотой парчи (это чередование символизировало близость и в то же время отсутствие единства между властью духовной и светской, к которым император либо же императрица равно должны иметь отношение). Принесли и надели уйму украшений на руки, шею и голову Аир. Многие были чересчур тяжеловесны, но зато роскошны, бесценны, и им вели строгий учет. Одевание не заняло много времени, и спустя полчаса причесанная, надушенная и наряженная девушка уже была приведена в малый притвор храма по боковой галерее, которую называли Золотой, во-первых, потому что она единственная была отделана золотом, а во-вторых, предназначалась исключительно для представителей императорской семьи.