Гиблый Выходной

– Какие рабочие? – еще больше возмутился встречный мужчина и склонил голову к левому плечу. Женя решил, что мужчинка является охранником, но сразу отмел это предположение. На охранника он не похож, скорее на какого-то чиновничка, опасающегося за свой нечестно заработанный кошелек. Тем-более, охранника они видели – это был обыкновенный пузатый задрот, втрое моложе обладателя шапки-кастрюльки.

– Какие-какие? – передразнил Точило дядю. – Тебе-то что за дело? Не видишь, мы торопимся.

– Я спрашиваю – кто вы такие? – металлическим голосом говорил мужчина и Жени Брюквину показалось, что дядя сейчас выхватит из-за пояса ружейный обрез и перестреляет всех их троих. Дядя явно был не простой рабочий. Очень неприятная личность, как бы поскорее от него избавиться…

– Блин, чувак, мы чиним вентиляцию! – рявкнул Точило. Раз он взялся вести диалог, то он и продолжал, потому что Женя Брюквин, честно говоря, немного растерялся и даже чуть-чуть оробел. Незнакомец подавлял его своим ненавидящим взглядом. А Максимилиан Громовержец вообще молчал. Но его правая рука была в кармане брюк.

– Что? – у встречного комично вытянулось лицо. Казалось его вытаращенные глаза удерживаются в глазных впадинах исключительно за счет давящих на них линз квадратных очков. Он захлопал ртом как пойманная рыба. – Кто вас вызвал?

– Кто-кто? Генеральный ваш, кто же еще! – грубо ответствовал Точило, чем привел едва не падающего от апоплексического удара встречного мужчину в полнейший ступор.

– Кто? – переспросил он. – Соломонов?

– Я же говорю – самый генеральный! – втолковывал мужчине Точило. – А вот ты кто такой? Че дома не сидишь?

– А… а что это у тебя на голове? – тихо спросил незнакомец замогильным голосом и показал чуть дрожащим перстом на пристроенный на лбу Брюквина автомобильный видеорегистратор. – Это камера? Она снимает, да?

– Это фонарик!

С этими словами Точило оттолкнул незнакомца с пути, и троица оставила его позади. Когда пробежав несколько десятков метров вдоль какого-то длинного вытянутого вдоль стены станка со множеством роликов и колесиков Женя Брюквин обернулся, он не увидел уже никого. Странный дяденька исчез так же внезапно, как и появился. Женя предположил, что тот не ожидал увидеть посторонних свидетелей так же как они не предполагали встретить в цеху никого кроме двух потерянных преследуемых. Для обоих сторон встреча была ненужной. Кем бы он ни был, но лишние свидетели им были не нужны и Женя порадовался, что видеокамера на его лбу, а не на лбу незнакомца иначе пришлось бы кому-то из них троих применять оружие.

– Да какой он свидетель? – тяжело дыша сказал Точило и вгляделся в открывшееся пространство. Никого. Побежали дальше. – Он вообще ничего не понял. Какой-то дурак. Заметил, как он на нас таращился? Как Лаврентий Берия на ожившего Иосифа Сталина!

Бегая меж деревообрабатывающего оборудования Женя Брюквин поражался неудобной, буквально хаотичной расстановки станков. Они стояли в совершенно странных позициях, без какого-бы то ни было порядка или строгого плана. Станки загораживали друг друга, заслонялись, между ними в произвольном порядке стояли бесконечное множество поддонов с полуготовой продукцией, дверными деталями, заготовками. Был полнейший хаос и бардак. Троице постоянно приходилось петлять между всем этим, порой возвращаясь туда откуда пришли, грабители вынуждены обходить там, где можно было бы пройти напрямую. Петляя по цеху, Брюквин не понимал для чего здесь те или иные перегородки, отделяющие некоторые участки цеха, почему особенно крупные станки расположены в таких неудобных местах, что заслоняют собой видимость и заставляют их (и рабочих) обходить их с различных сторон. Многие места были буквально изолированы почти со всех сторон, образуя укромные местечки, прекрасно подходящие для прелюбодеяний или партизанской деятельности. Благодаря бесцельной расстановки, полученной в следствии многократной перестановки станков с одних мест на другие цех, и так вывернутый во все стороны и отделенный на фигуральные участки, напоминал средневековый город с неровными улочками и нелепо поставленными домишками, загораживающими путь, свет и обзор.

Они вышли к каким-то воротам, заглянули внутрь и обнаружили за ними отдельный участок, залитый ослепительно белым светом и источавшим химический запах растворителей, лаков и красок. Женя Брюквин, который проработал в цеху целый день, объяснил, что это лакокрасочный участок и тут преследуемые очень могли бы укрыться. Троица долго обыскивала светлое помещение, чихала и кашляла и, никого не найдя, поспешила скорее покинуть участок. Вернувшись в основной цех, Брюквин предложил бежать к главному входу и там подстерегать беженцев с баблом.

– А где тут этот выход? – спросил запыхавшийся Точило. – Тут черт голову сломит! Лабиринт этого… как его… у которого башка бычья была…

– Минотавра?

– Наверно, – не стал спорить Точило. – Блин, Женя, ты же работал тут, почему как следует не запомнил план цеха?

– Сам видишь, здесь так просто не освоишься. Пошли за мной, я припоминаю дорогу назад…