Гид по чаю и завтрашнему дню

– Отвали, Ри, – говорит он с набитым ртом, но достаточно четко. Мы тихо ржем, когда он уходит.

Я вспоминаю о фигах, подхожу к миске и настороженно разглядываю содержимое под разными углами.

– Лайла, – говорит Орион, – это безобидные фрукты, а не яйца, из которых вот-вот вылупятся монстры и набросятся на тебя.

– Это ты так говоришь. – Я поднимаю на него взгляд, вздыхаю. – А мне нужно подружиться с фигами, потому что гуавы у меня немного. Не так уж много фруктов подходят для начинки в pastelitos. – Я беру фиолетово-черную фигу; размер и текстура почти такие же, как у моей любимой гуавы. – Мы договорились с Уолласами, что я буду готовить не только британскую, но и кубинскую выпечку. Однако я хочу попробовать смешать ингредиенты и технику вместо того, чтобы подавать их раздельно.

Орион кивает.

– Значит, фиговые pastelitos? Своего рода британско-кубинская смесь?

Меня коробит это слово, pastelitos. Орион неверно его произнес, хотя звучит мило с его теплым британским говором.

– Да, моя abuela поступила бы так же. Она любила экспериментировать с рецептами не меньше, чем готовить блюда традиционно. – Я разрезаю фигу, обнажив фиолетово-красную мякоть, которую я могу вынуть и смешать с сахаром, маслом и пектином.

Телефон звенит в кармане моих спортивных легинсов. Это мами – хотя еще рано – но если у нее много заказов на торты, то она уже не спит.

Луиза приходила вчера вечером. Стеф едет туда, где вай-фай получше. Она скоро с тобой свяжется. Это не все, расскажу остальное, когда закончу с заказами. Besitos.

Луиза Лопес, мама Стефани. Я все еще не привыкла, что нам со Стеф нужно обращаться к посредникам, чтобы поговорить.

Я читаю текст снова, на этот раз вслух для Ориона. Затем перевожу.

– Никто из семьи Стефани не появлялся в «Ла Паломе» после ее отъезда в Африку. Они закупались у наших конкурентов. До прошлого вечера.

– Вряд ли в другом заведении готовят так же вкусно, как у вас.

Я морщусь, качаю головой.

– Поэтому ты понимаешь, как это все по-дурацки выглядит. Все это знают. – Я показываю Ориону имейл, который отправила Стеф несколько дней назад. Ответа до сих пор нет.

Орион наклоняется вперед, оперевшись локтями на стол. Он не сводит с меня глаз, пока откусывает хлеб.

– Может, она переживает, и ей пока проще связаться с тобой через маму? Как думаешь, что мама еще

должна тебе рассказать, как она написала в сообщении?

– Не уверена, но я обязательно узнаю, от мами или от Пилар. Но…

– Но что?

– Я… – Слова, которых я никому прежде не говорила, доходят к кончику языка, но резко останавливаются. Прыгать слишком далеко.

– Хорошо, – бормочет Орион и оглядывается, затем берет маленькую деревянную миску с морской солью. – Давным-давно, – начинает он с искрой в глазах, – соль была символом дружбы. Одно из первых суеверий, которое я узнал. Соль была ценным товаром, и просыпать ее было накладно, а также считалось, что это принесет неудачу. К тому же это знаменовало скорую потерю друга. – Он подвинул маленькую миску ближе ко мне. – Чтобы избежать этого, нужно бросить щепотку соли через левое плечо.

Мами сыплет соль на масляные пятна, чтобы их потом можно было отмыть. Но не только соль помогает мне делиться тайнами. Это Орион; он ест мою еду и делится частичкой себя взамен. Хотя это всего лишь суеверие, я знаю, что он спрашивает не из простого любопытства или чтобы поддержать разговор. Ему не все равно.

Едва я собираюсь сказать больше, он подходит ко мне.

– Мне нужно работать, но приходи в магазин позже, хорошо? – Несмотря на то что мы оба красные после пробежки, он заключает меня в объятия; я даже не подозревала, что мне это было нужно, даже больше, чем вкус дома. – Ты со всем разберешься, Лайла. Старые друзья важны, намного важнее, чем старая соль. Но и новые тоже.

Я опускаю голову на его плечо. От него пахнет мылом и чистым потом. Если раньше я бы отстранилась от объятий, то сейчас я понимаю, что не хочу. Я прижимаюсь щекой прямо к его ключице. Почувствовав это, он сжимает меня чуть крепче, руки твердо сцеплены на моей спине. Пока секунды бегут, мой пульс замедляется от истовой сальсы до плавного медленного танца. Вся кухня дышит. Наконец я поднимаю голову, он улыбается и заправляет выбившуюся прядь волос мне за ухо.

Когда Орион уходит, мое сердце пронзает страх. Несколько минут назад мне было более чем хорошо и, может, я даже была рада, что оказалась в Винчестере. На тридцать долгих секунд я больше хотела быть в объятиях Ориона с его суевериями и готовностью выслушать, чем отправиться рейсом «Бритиш Эйрвейз» домой.

Давным-давно соль была символом дружбы.

Я хватаю деревянную миску и бросаю щепотку соли через плечо, как мне только что посоветовал Орион. Это глупо и смешно, но я все равно это делаю. Однако не ради своей дружбы со Стефани – я не хочу потерять Майами. Моего самого старого друга.

* * *