Гималайские маки (СИ)

Сколько себя помнил, Шинигами-младший не мог смириться с несовершенством своего тела — асимметричные три полоски на волосах не давали покоя и возможность принять себя таким, каков есть. С возрастом это все же перестало его бесить настолько сильно — особенно если не слишком часто смотреть на себя в зеркало. Тем более, что мир вокруг был наполнен симметрией, которую он обожал находить во всем: от совершенства цифры восемь до безупречности самого здания Академии Шибусен, если стоять лицом к главному входу…

Теперь же его компромисс с самим собой пошатнулся, а вместе с этим полетела к черту и вся внутренняя гармония. Если белые полосы на волосах он как-то принял и нашел в себе силы смириться, то сотворенное гадким старикашкой Чилуном считал насилием над собой и своим телом. Ибо появившееся клеймо на пятой точке — татуировка в виде извивающегося кольцами дракона — было отвратительно несимметричным!

Ужасное зрелище, и с этим согласился даже Спирит. Хотя, возможно, он имел в виду самого Кида со спущенными штанами, который позавчера вечером прокрутился у зеркала почти два часа, пытаясь сначала рассмотреть небольшую татушку, а потом отскрести ее ногтями, платком и даже деревянным бруском. В итоге недовольному Спириту пришлось посреди ночи выковыривать из пикантного места повелителя занозу и очень тихо материться. Закончилось все тем, что Коса Смерти пообещал попросить Чилуна связывать Киду на ночь руки, если еще хоть раз увидит его «божественную голую задницу около зеркала».

— И чтоб ты чего ни подумал, божественную — не значит, восхитительную! — тут же добавил Спирит и пошел мыть руки.

К слову, у него клеймо тоже появилось. Оно тут было у всех, кто служил великому дракону, и выполняло роль не только доказательства собственности Чилуна, но и карательного орудия, которое начинало нестерпимо жечь, стоило кому-то воспротивиться воле хозяина. Впервые Кид со Спиритом это поняли, когда попытались сбежать в их первое утро в Шамбале, потом ощутили снова на себе, когда старик привел их в прекрасный сад за дворцом, где в одном из тенистых закоулков показал фронт работы для пленников, а те решили отказаться выполнять его приказ: «Чтобы яйца сверкали на солнце днем и отражали свет звезд ночью».

Свое третье утро они вновь проводили в саду.

— Разве не идиотизм — доверять нам свое потомство? — проворчал Спирит.

— Полный, — согласился Кид и постучал рукоятью щетки, которой отряхивал пыль и грязь, по яичной скорлупе.

Яиц было четырнадцать. Огромные, под два метра высотой, и твердые, словно камни. Кое-где на них белели подтеки птичьего помета, местами они покрылись накипью пестрых лишайников и бархатом темно-зеленого мха. Антисанитария во всех ее проявлениях. Не слишком надлежащий уход, если подумать.

Старик Чилун появился за спинами внезапно, он вообще ходил на удивление бесшумно, даже расшитое витиеватым золотым узором темно-вишневое ханьфу на нем не шелестело, будто тяжелый шелк чудесным образом поглощал звуки.

— Полный идиотизм думать, что это мое потомство. Вы это как себе вообще представляете? — он скептически приподнял бровь и взмахом руки указал на трех наложниц, которые расположились в беседке неподалеку и увлеченно щебетали о чем-то забавном, потому что оттуда то и дело слышался приглушенный смех.

— Я вообще предпочитаю не думать, как эти юные создания с таким старикашкой… — скривился Спирит.

— Да и физиологией драконов мы не увлекаемся, — добавил Кид.

— Эти юные создания, к вашему сведению, от меня без ума. Опыт… — Чилун похотливо хихикнул: — Ну и немного магии.

— Значит, это не драконьи яйца? — спросил Шинигами-младший.

— Они. Только не с потомством, потому что драконьи невесты рожают будущего дракона так же, как родили бы обычного ребенка. Это яйца с предыдущими хранителями врат в Шамбалу.

— Так это кладбище, что ли? — покосился Спирит на ближайшее яйцо.

— Это временное пристанище, ибо придет день, когда ступит на Землю новый Будда Майтрейя*, и возродятся драконы, чтобы поприветствовать мессию и возвестить человечеству о его рождении…

— Ясно. — Зевнул Коса Смерти. — Кладбище.

Девушки в беседке снова заливисто рассмеялись, а Кид поймал на себе очередной нежный взгляд и милую улыбку. У Чилуна зрение тоже было отменное, поэтому он также заметил знаки внимания и нахмурился, со злостью зыркнув на молодого человека:

— Увижу, что охмуряете моих наложниц — будете за яками в стойлах ухаживать.

— Кто кого еще охмуряет… — буркнул в ответ Кид.