Гимн лиро-эпический на прогнание французов из отечества

Протекших бед, веселий, слез, желаний

Здесь повесть нам везде оживлена.

Здесь красится дней наших старина,

Дней юности, и ясных и веселых,

Мелькнувших нам едва-и отлетелых.

Но что теперь твой встретит мрачный взгляд

В столице сей и мира и отрад? -

Ряды могил, развалин обгорелых

И цепь полей пустых, осиротелых Следы врагов, злодейства гнусных чад!

Наук, забав и роскоши столица,

Издревле край любви и красоты

Есть ныне край страданий, нищеты.

Здесь бедная скитается вдовица,

Там слышен вопль младенца-сироты;

Их зрит в слезах румяная денница,

И ночи мрак их застает в слезах!

А там старик, прибредший на клюках

На хладный пепл родного пепелища,

Не узнает знакомого жилища,

Где он мечтал сном вечности заснуть,

Склонив главу на милой дщери грудь;

Теперь один, он молит дланью нищей

Последнего приюта на кладбище.

Да будет тих его кончины час!

Пускай мечты его обманут муку,

Пусть слышится ему дочерний глас,

Пусть, в гроб сходя, он мнит подать ей руку!

Счастлив, мой друг, кто, мрачных сих картин.

Сих ужасов и бедствии удаленный

И строгих уз семейных отчужденный,

Своей судьбы единый властелин,

Летит теперь, отмщеньем вдохновенный,

Под знамена карающих дружин!

Счастлив, кто меч, отчизне посвященный,

Подъял за прах родных, за дом царей,

За смерть в боях утраченных друзей;

И, роковым постигнутый ударом,

Он скажет, свой смыкая мутный взор:

"Москва! я твой питомец с юных пор,

И смерть моя-тебе последним даром!"

Я жду тебя, товарищ милый мой!

И по местам, унынью посвященным,

Мы медленно пойдем, рука с рукой,

Бродить, мечтам предавшись потаенным.

Здесь тускл зари пылающий венец,

Здесь мрачен день в краю опустошений;

И скорби сын, развалин сих жилец,

Склоня чело, объятый думой гений

Гласит на них протяжно: нет Москвы!

И хладный прах, и рухнувшие своды,

И древний Кремль, и ропотные воды

Ужасной сей исполнены молвы!

1813

ЭПЕРНЕ

(Денису Васильевичу Давыдову)

Так из чужбины отдаленной

Мой стих искал тебя, Денис!

А уж тебя ждал неизменный

Не виноград, а кипарис.

На мой привет отчизне милой

Ответом скорбный голос был,

Что свежей братскою могилой

Дополнен ряд моих могил.

Искал я друга в день возврата,

Но грустен был возврата день!

И собутыльника и брата

Одну я с грустью обнял тень.

Остыл поэта светлый кубок,

Остыл и партизанский меч;

Средь благовонных чаш и трубок

Уж не кипит живая речь.

С нее не сыплются, как звезды,

Огни и вспышки острых слов,

И речь наездника - наезды

Не совершает на глупцов.

Струей не льется вечно новой

Бивачных повестей рассказПро льды Финляндии суровой,Про огнедышащий Кавказ,Про год, запечатленный кровью,Когда под заревом Кремля,Пылая местью и любовью,Восстала русская земля,Когда, принесши безусловноВсе жертвы на алтарь родной,Единодушно, поголовно

Народ пошел на смертный бой.Под твой рассказ народной были,Животрепещущий рассказ,Из гроба тени выходили,И блеск их ослеплял наш глаз.Багратион-Ахилл душою,Кутузов - мудрый Одиссей,Сеславин, Кульнев - простотоюИ доблестью муж древних дней!Богатыри эпохи сильной,Эпохи славной, вас уж нет!И вот сошел во мрак могильныйВаш сослуживец, ваш поэт!Смерть сокрушила славы наши,И смотрим мы с слезой тоскиНа опрокинутые чаши,На упраздненные венки.Зову,- молчит припев бывалый;Ищу тебя,-но дом твой пуст;Не встретит стих мой запоздалыйУлыбки охладевших уст.Но песнь мою, души преданьеО светлых, безвозвратных днях,Прими, Денис, как возлияньНа прах твой, сердцу милый прах!

1854

ПОМИНКИ ПО БОРОДИНСКОЙ БИТВЕ

Милорадовича помню

В битве при Бородине:

Был он в шляпе без султана

На гнедом своем коне.

Бодро он и хладнокровно

Вел полки в кровавый бой,

Строй за строем густо, ровно

Выступал живой стеной.

Только подошли мы ближе

К средоточию огня,

Взвизгнуло ядро и пало

Перед ним, к ногам коня,

И, сердито землю роя

Адским огненным волчком,

Не затронуло героя,

Но осыпало песком.

"Бог мой!-он сказал с улыбкой,

Указав на вражью рать, Нас завидел неприятель

И спешит нам честь отдать".

И Кутузов предо мною,

Вспомню ль о Бородине,

Он и в белой был фуражке,

И на белом был коне.

Чрез плечо повязан шарфом,

Он стоит на высоте,

И под старцем блещет ярко

День в осенней красоте.

Старца бодрый вид воинствен,

Он сред полчищ одинок,

Он бесстрастен, он таинствен,

Он властителен, как рок.