Гимны забытых созданий

— Что? — сиреневые глаза прищурились. Почти как у его кошки, но бледнее. И всего два, какая скука!

— Как тебя назвали Лебедь, если не знали, что ты будешь лебедем?

— Меня сначала назвали, а потом я ей стала, — туманно ответила девушка. — Пойдем уже, тут скука смертная.

— Мне весело, — пробормотал Юпитер и получил новую порцию неприятной (на этот раз) боли.

Губы Лебедь поджались, из-под ногтей проступила кровь — так сильно она сжала его руку.

Юпитер меланхолично посмотрел на алые капли. Он уже привык к этому, за месяц-то.

Тут девушка резко вскрикнула и дернула ногой. Шипящая кошка отлетела к выходу.

Ведьма оглядела лодыжку.

— Твоя кошка меня укусила!

— Карма! — расхохотался Эспер.

Лебедь зарычала на него и жалобно посмотрела на Юпитера.

— Она меня укусила!

— Бедная, — все так же отрешенно ответил он, смотря на стену.

— Кто: Лебедь или кошка? — снова встрял брат и засмеялся еще громче.

Юпитер чуть-чуть улыбнулся. Для себя и для них. Стена завлекла его полностью, точнее, какая-то невидимая точка на ней — суть пространства, застрявшая между молекул оранжевой краски.

Еле-еле ему удалось отвести взгляд и обратить внимание на бледное лицо рядом.

— Пойдем спать, — сказал он и вышел из комнаты.

Те создания, что не делили день и ночь, продолжали гулять, несмотря на поздний час, в простонародье — Час Демонов.

Последние посетители успокоились и задремали на своих стульях. Лишь один — черная кожа, ветвистые рога, все еще вертел в руках кусок зеркала, сидя у стойки.

Джо поднял бутылочку с травяным настоем и взглянул на лампу через стекло. Началось брожение. Плохо. С тяжелым сердцем бармен выплеснул жидкость в ночной воздух и начал все заново.

Герион стукнул стаканом о стол. Капля виски сползла по стенке вниз.

Он потер свое плечо — следы от вилки неприятно зудели и кровоточили.

Еще пойла, на этот раз из горла. Сегодня парни ощетинились: им весь день пришлось прятаться в лесу и это помешало планам. Они ничего е сказали, но вожак это чувствовал каждой клеточкой своего старого, привычного тела. И если он еще хоть раз увидят слабость… Вся надежда — дать то, что их отвлечет.

Изар! Изар! Маленькая дрянь, Изар!

А зря он оттолкнул парня-то. Втащил бы, отдал. Вот веселье, да только жалко.

Ни к чему.

Рука потянулась к столовому ножу. Свободной ладонью Герион перехватил непослушную конечность и с рычанием прижал к столешнице. Но телу было плевать на его желания и, сжав нож в кулаке, он провел лезвием по ладони.

Герион взвыл.

— Как интересно, — пробормотал кто-то внутри.

Лопоухая собачонка устало поднялась по ступенькам. Два раза царапнула входную дверь и дверь открылась.

Толстый мальчик схватил животное за ошейник и затащил внутрь.

— Дура! Знаешь, сколько у меня было проблем? — прошипел он.

Затем развернулся и пошел в свою комнату, к голосящему Ящику.

Собака, виляя хвостом, легла на свой коврик у окна. Наконец-то она дома. Как же она всех здесь любит.

Сара открыла глаза. Серые стены, черная каемка. Лунный свет запустил свои пальцы в бордовую воду.

Холодно.

Мокро.

Она пошевелилась и черная вода ожила. Одежда липла к телу, волосы запутались в клубок. Нож лежит на кафеле и гордится своей работой — еще бы, оставить такие глубокие, такие длинные порезы.

Сара вылезла из ванной, вода сполохом ринулась следом. Форма испорчена, эта кровь никогда не смоется.

Как же она устала от этого.

Но сейчас сердце снова бьется, и она клянется чем угодно, что следующей будет другая.

Плоское создание лежало под кроватью. Когда-то оно было объемным, но ему пришлось стать плоским, потому что они купили новую кровать. Оно выглянуло из убежища и тут же шарахнулось: узкая полоска света разрезала темноту.

Тихие шаги.

— Ну, все, она уснула.

Скрип двери и, наконец-то, его время.

Создание высунуло когтистую лапу и, откинув одеяло, пощекотало спящее тело.

Ночные истории скрылись за горизонтом, и солнце надело на город его привычную маску.

Юпитер сидел на столешнице, преграждая доступ к чайнику. Леди Галахад наелась, умылась и села юноше на плечо. Отказавшись от хозяйского завтрака, она уставилась в окно.

— И что интересного ты там видишь? — спросил у нее Юпитер.

Если бы кошки могли пожимать плечами, она бы так и сделала. Но вместо этого она просто взглянула на него третьим глазом и продолжила наблюдение за неизвестным.

— Ну, ладно, — смирился Юпитер и продолжил завтракать холодным омлетом.

Бардак на кухонном столе напоминал об обязанностях, но Юпитер ждал, пока проснутся остальные: авось, кто-нибудь вдохновится это убрать.

Кошка мяукнула, и, минуя кухню за три прыжка, уткнулась черным носом в окно.

Под серым небом шла процессия. Унылая музыка из медных труб, веселый человек в лохмотьях и сотня гробов, один за другим. Каждый гроб толкали по два создания, а дизайн «последних пристанищ» поражал воображение: гроба в виде домов, гроба в виде грибов, гроба в виде гробов. Создания выглядели горько счастливыми, и очень гордыми.

Интересно, а гробы-то пустые?

Снова праздник, а он не знает, какой! Но, дабы поддержать общественные начинания, Юпитер напел «Печальную балладу для трубы».