Гимны забытых созданий

Вы много чего переживаете — не об этом сейчас — слишком долго. Родители уезжают, у вас рождается сестренка. Вы переезжаете, ты поступаешь в институт, он — нет.

И он строит модели Стоунхенджа, смотрит за космосом, в ожидании летающей тарелки, и жить не может… в общем, да. А потом у вас происходят загадочные происшествия в городе. Настолько загадочные, что он голову теряет.

А когда приходит время эвакуироваться, он остается. Говорит, что это шанс. Что знает, что делает. Что время еще есть, а такая возможность — раз в жизни. А ты говоришь, что он идиот, и что возможности еще будут. Что он погибнет нахрен, а там, на континенте у вас семья. Он просит тебя остаться. Вдвоем-то все отыщем. А ты психуешь. Орешь на него. Говоришь самые обидные вещи, которые только можешь. Что он тебе не брат, а всего лишь найденыш, что всем будет все равно, что он гребанный эгоист. И не то, чтобы ты неправ, но нельзя такое говорить. Бьешь его и силой пытаешься утащить, но не выходит. А потом ты влетаешь на последний корабль, потому что уже врезал ему и придушить готов. И понимаешь, что это ошибка. А уже поздно.

Юноша замолчал, уронив голову на руки. Вот и высказался. И тот сумбурный комок у него в душе подтаял.

— Ну что ж, брат твой оказался более преданным своему делу детективом, чем ты, — сделал вывод Роп. — Хотя бы теперь я тебя понимаю. Отчего ты так рвешься назад.

— Что ж раньше не спросил? — Эспер лежал на столе, закрыв глаза. А то мир слишком кружился.

— У тебя спросишь! Ты без алкоголя только отмахнешься. А теперь мне тебя до дома вести — этак развезло. Полное нарушение субординации.

Шеф попросил официантку принести счет и надел на голову кепку. Было уже слишком темно, но его очень не устраивала собственная лысеющая голова, так что он предпочитал носить головной убор.

Расплатившись с официанткой и оставив щедрые чайвые, он приподнял юношу за локоть.

— Я не настолько пьян, Роп! — Эспер подал признаки жизни.

— Все равно пойдем. Тебе уже выдали комнату?

— Ага. Она в двух шагах. Я дойду, не волнуйся.

Шеф лишь покачал головой. Они вышли из душного бара на ночную улицу и попрощались под тусклым фонарем.

— Завтра первым делом зайди ко мне в кабинет, я тебе выдам имена наших горе-плавцов. А там уж собирай все, что тебе нужно. Но это завтра, Эспер, а сейчас иди спать.

С этим словами начальник исчез в темноте.

А Эспер побрел по мокрому асфальту к себе.

Ночную тишину прорезал пароходный гудок. Улицы были пусты — ничего удивительно, сегодня среда, всем нормальным людям с утра на работу. Некогда гулять, надо зарабатывать.

Звезды плясали над головой. Какой же из этих домов его?

Кажется, этот. Да, ключ подходит — значит точно этот.

Он поднялся на третий этаж, прошел сквозь общий коридор, уронив стойку для обуви, и, кое-как победив старый замок, оказался у себя в комнате.

Комнатушка была крохотной, со старым комодом, пыльным телевизором и скрипучей кроватью. На нее Эспер и упал.

Вот.

Это называется «излить душу»? Черта с два ему полегчало! Только все, что было вывалил на стол и на, получай! И нафига?

Чтоб вспомнить, что его брат — неблагодарная скотина?

Чтоб вспомнить, что он сам — неблагодарная скотина?

Целый остров неблагодарных скотин — получите, распишитесь!

Другого мира ему захотелось, приключений. С самого детства. Ну и подавился бы, если б Эспер по спине не хлопал.

И самому хотелось, конечно. Прозябал в тоске, скалился на луну и думал: «когда же конец»?

Все стало лучше, когда нашел Юпитера.

Нашел.

Его собственный, прирученный Юпитер.

Сбежал из дома, верните за вознаграждение!

Или он сам поплывет завтра, хоть цунами, хоть ураган.

И так слишком много времени потерял в больнице — нефиг.

А то, что и из больницы со сломанной ногой и сотрясением мог бы — это да.

Ноги для слабаков, а мозгами далеко не все пользуются.

Если бы не охрана — был бы уже Эспер две недели на острове.

Он оглядел руку. Ссадины прошли, плохо. Ничего, скоро снова врежет, так, чтоб запомнил.

Да не ударит, конечно.

Один раз в жизни по-серьезному ударил и больше не будет.

А тогда ведь было, за что.

Другой мир, блин. Пусть уж лучше опять проводит время в чертовых снах, чем живет чертовой навязчивой, инфантильной (о, как!) глупой мыслью.

Пусть лучше так.

Пусть лучше он, Эспер, будет рядом, а то черт знает, что может произойти.

Пусть лучше он не уезжал.

И ВСЕ ЕГО ЧЕРТОВА ВСПЫЛЬЧИВОСТЬ, ЧЕРТОВ КОРАБЛЬ, ЧЕРТОВ БРАТ.

Журнальный столик с грохотом иронии перевернулся. Эспер оглядел содеянное и лег обратно.

Его вина. Не Юпитера, не кометы, не Острова. А только его.

Эспера.

Мир в его глазах пришел более-менее в норму. Конечно, он поведал далеко не все. Даже одной четверти, но он не хотел прослыть сумасшедшим в глазах начальника.

Например, сейчас, когда он закроет глаза, он пойдет на работу. В другом месте, совершенно другом. Еще одна причина, почему он должен вернуться — совсем не такая важная, как Юпитер, но она есть. Да, у него тоже.

Остров шизофреников.

Он пойдет работать с «тенью из тени».

Утром в четверг темные очки вызывают лишь сочувствие в глазах коллег.