Гюнтер Шидловски

Пфлюгер и Диц тоже падают и прижимаются к Мастеру.

Мастер. – Простите, друзья. Прости, Диц, старина. Просто я так всегда… боюсь остаться один… Где Штаубе?

Пфлюгер и Диц. – Он здесь, Мастер!

Мастер. – Пусть ляжет рядом!

Штаубе ложится рядом с ними.

Мастер

. – Отдыхаем. Надо отдохнуть, друзья. Ведь дело предстоит непростое, необходимо накопить много сил, чтобы предстать перед родственниками Баумштайна в надлежащем скорбном обаянии и траурной красоте. В этом смысле я бы вам предложил брать пример со Штаубе. Уж казалось бы – мякина, мягкая податливая глина. Ничто. Но как он преображается в копательную машину или внимательного сопровождающего, если в этом возникает необходимость. Молодец, Штаубе. Молодец. Так что посидите здесь, или даже нет, полежите, чтобы лучше проникнуться… полежите… (Все трое ложатся на землю.) Лицом к земле… вот так… лицом к земле… а я пока схожу к парадной арке и попробую выяснить, почему задерживается процессия с Баумштайном. Как вы думаете, Пфлюгер, из-за чего может быть задержка?

Пфлюгер(не поднимая головы). – Много скорби. Грязная дорога. Медленно идущие лошади.

Мастер. – Так. Хорошо. А какова ваша версия, Диц?

Диц(так же, не поднимая головы). – Может быть, конкуренты, Мастер? Наш пустырь не является самым лучшим. Может быть, их со вчерашнего дня кто-нибудь перехватил? Бельгийцы по дороге так и шныряют.

Мастер(возмущенно). – Диц! Как можно не верить в свой пустырь? Это все равно что предавать общее дело! Знаете, что Гюнтер Шидловски говорил по этому поводу?

Пфлюгер и Диц

(в один голос). – Что, Мастер?

Мастер. – Он по этому поводу… Молчал… А скептический помощник, который не очень-то верил в свое дело, тут же начинал заниматься самоедством. Так и смотрел Гюнтер в глаза скептическому помощнику, пока тот не съедал себя сам. Разумеется, в переносном смысле. Но съедал! Съедал! А потом падал на свой пустырь бездыханный, как трухлявая пустышка. Считайте, что я вынес вам предупреждение, Диц… Будьте требовательнее к себе. А не то в следующий раз попрошу вас встать и долго смотреть мне в глаза. (Обращаясь уже к Штаубе.) Последите, пожалуйста, за ними, Штаубе. А еще лучше – лягте сверху на обоих поперек. (Штаубе ложится на Дица и Пфлюгера поперек. При этом смотрит в зал тем же взглядом, полным безразличия.) А я пока схожу к парадной арке и узнаю, как у нас там продвигаются дела с Баумштайном. (Уходит.)

Диц и Пфлюгер лежат параллельно друг другу лицами к земле. Штаубе лежит сверху, поперек.

Диц

. – Мы еще так долго будем лежать, Пфлюгер?

Пфлюгер. – Пока Мастер не вернется, Диц. Он же сказал, что нам полезно проникнуться территорией… нашим пустырем… Тебе не нравится лежачее положение, Диц?

Диц. – Нет. Не нравится. И если бы не Штаубе, лежащий сверху, то я бы, пожалуй, присел. (Обращаясь к Штаубе.) Штаубе, слезь хотя бы на некоторое время!

Штаубе лежит, не шелохнувшись, молча уставившись в зал.

Бездумное оружие Мастера. Слепое воплощение его идей. Кстати, так и не понял, почему мы не потребовали от Мастера восемьдесят пять гульденов? Почему, Пфлюгер? Мы же договорились – стоим на своем!

Пфлюгер. – Не знаю, друг. Ты же и сам не требовал восемьдесят пять гульденов.

Диц

(сокрушается). – Да. И я не потребовал… Малодушие… Проклятое малодушие, которое преследует меня с юношеского возраста… Малодушие, которое сейчас не позволило мне потребовать восемьдесят пять гульденов… Малодушие, которое в свое время помешало овладеть любимой… Малодушие, которое перечеркнуло карьеру концертмейстера. Так и не воплотил в жизнь свою сокровенную мечту.

Пфлюгер(удивлен). – Концертмейстером? Как?! Диц! Ты мечтал стать концертмейстером?!

Диц. – Что значит мечтал? Я им уже был… Кроме того, сам великолепно играл на флейте… Хорошо разбирался в лицедеях… В жонглерах… В дрессированных котах… И еще много в чем… (Достает из внутреннего кармана блокнот.) У меня до сих пор сохранилась записная книжка с перечнем кто и за кем должен выступать. Вот он, график… Тут все расписано по эмоциям зрителя… Сначала серьезный номер. Потом веселый. Опять серьезный. Потом веселый. Все чередуется. Все продумано. Игра на арфе. Свежие анекдоты. Поднятие тяжестей. Потом заглатывание факелов. И так далее…

Пфлюгер(с любопытством глядя в записную книжку Дица). – А что, поднятие тяжестей – это серьезный номер?

Диц. – Серьезный.

Пфлюгер. – А заглатывание факелов – это веселый?

Диц. – Веселый.