Гладиатор

— Этот бой стоил тебе дороже, чем все предыдущие поединки, — проговорил Поликлит, обратив внимание на то, как неуверенно движется его подопечный.

— Байбус был силен, как медведь, и бил с силой молота, — ответил Вителлий. — Чтобы его победить, мне пришлось выложиться до конца.

Он положил руку на плечо ланисты. Когда они вошли в раздевалку, Вителлий опустился на ложе и попросил Поликлита убрать из комнаты рабов, секундантов и массажистов.

— Я хочу пару минут побыть с тобой наедине!

Кивнув, Поликлит отослал всех из комнаты и приложил влажный платок к лицу гладиатора. Вителлий крепко сжал руку наставника и спросил:

— Мы одни?

— Да, — ответил Поликлит.

Убрав платок с лица, Вителлий сказал:

— Посмотри на меня, Поликлит, и скажи, что ты видишь.

Молчание.

— Что ты видишь, Поликлит? — настойчиво повторил гладиатор.

— Глядеться в зеркало тебе сейчас не стоит, — сказал ланиста. — Нос он тебе сломал, и сломал основательно. Но мы вызовем лучших греческих врачей и принесем быка в жертву Юпитеру Капитолийскому. Я уверен, что ты сможешь снова выйти на арену.

— Я не могу посмотреть в зеркало, — тихо проговорил Вителлий, с отчаянием сжав руку наставника. — Поликлит, я ослеп. Вокруг меня сплошная тьма.

Поликлит посмотрел в лицо гладиатору. Только сейчас он заметил, что взгляд Вителлия направлен мимо него, куда-то в пустоту. Осторожно проведя рукой перед лицом гладиатора, он с надеждой и болью спросил:

— Можешь ты различить хоть что-нибудь?

Покачав головой, Вителлий полным отчаяния голосом ответил:

— Сплошная тьма…

— О боги! — со слезами на глазах воскликнул Поликлит. — Не может быть, чтобы такой храбрец по вашей воле лишился зрения!

Схватив кружку с водой, он в приступе отчаяния выплеснул ее содержимое в лицо ничего не подозревающему Вителлию.

— Различаешь ты хоть что-нибудь? — крикнул он, склонившись над гладиатором. — Видишь ты меня?

Вителлий отрицательно покачал головой, затем протянул руку и, схватив Поликлита за бороду, притянул его к себе.

— Поликлит, — очень тихо проговорил он, — никто — ты слышишь меня, никто! — не должен узнать о случившемся. Иначе, если зрение вернется ко мне и я смогу снова выйти на арену, римляне станут говорить, что я стар и уязвим, а потому мне следует подобрать противника послабее. Если же по воле богов мне суждено остаться в ночи, пусть меня запомнят как мужественного победителя, а не как чудом уцелевшего калеку.

— Ты будешь видеть! — успокоил ланиста своего подопечного. — Боги не допустят, чтобы такого храброго гладиатора постигла столь жалкая участь.

Вителлий глубоко вздохнул и невесело проговорил:

— Детство я провел в темноте, но потом сумел вырваться к свету. Почему бы судьбе в зрелости не вернуть меня снова в темноту?

Кто-то позвал Поликлита, и ланиста вышел. Через пару минут он вернулся и сказал, что с Вителлием хочет увидеться греческий скульптор, отослать которого ни с чем не представляется возможным. Ему необходимо увидеть гладиатора непосредственно после окончания схватки. Поликлита прервал сам ворвавшийся в комнату скульптор.

— Вителлий, величайший из гладиаторов Рима! — воскликнул экзальтированный грек. — Приветствую тебя и поздравляю с неслыханной победой!

С этими словами он схватил Вителлия за руку и усадил на мраморный цоколь. Гладиатор все еще был обнажен, и руки по-прежнему затянуты до локтя ремнями.

— Расслабься, расслабься! — проговорил грек, поворачивая немного в сторону жутко изуродованную голову своей модели. Затем вывалил на принесенную с собой доску ком желтовато-серой глины и приступил к работе.

Вителлий сидел, слегка раздвинув колени и скрестив ноги. Чуть наклонив вперед массивное туловище, он опирался локтями на колени. Голову его грек повернул немного неестественно вправо — так, чтобы она выглядела как бы продолжением грудной клетки. Лицо гладиатора было слегка приподнято, словно он смотрел на трибуны цирка.

— Как тебя зовут? — стараясь не шевелиться, спросил Вителлий.

— Аполлоний, — внимательно приглядываясь к своей модели, ответил грек. — Мой дед, носивший это же имя, был сыном знаменитого Нестора из Афин… Жестоко он покалечил тебя.

— Байбус?

— Да.

— Пустяки. У вас, греков, великолепные врачи. Надеюсь, ты изобразишь мое лицо не таким, какое оно сейчас.

— А каким же еще я могу его изобразить? Суровое, усталое лицо — лицо настоящего гладиатора.

Поликлит поддержал грека и добавил, что перед тем, как скульптура будет отлита в бронзе, у скульптора будет возможность еще раз присмотреться к своей модели. Вымолвив это, Поликлит вздрогнул, подумав, что Вителлию, быть может, не суждено увидеть свою статую.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ