Glaeddyv vort, beanna (GV, b) (СИ)

Мне было глубоко все насрать, поэтому он просчитался. У Саскии, у Шмаксии, у Хуяксии. Да хоть у черта на куличиках, лишь бы были точные координаты, план местности, с отмеченными приблизительно территориями поиска. Или, хотя бы, ориентировки, вроде «повернуть налево за трактором». Я почувствовала настоящее бешенство. Йорвет знал, что эта вещь очень ценная. Знал, что ее нужно вернуть, и, сука, выкинул. И потом, без тени раскаяния, сообщил об этом самым будничным голосом. Зла просто не хватает — хотя у меня объемы не маленькие, в них это самое зло уже не помещается. Я постаралась взять себя в руки, стараясь глубоко дышать по методу индийских йогов, чувствуя местную вонь и ни грамма успокоения в придачу, поэтому решила действовать чисто по-русски. Если человека боженька наказал отсутствием мозгов, то это не твоя проблема. Нужно только пожалеть этого убогого и держаться подальше, чтобы не заразиться. Не дышите на меня, сударь, мало ли, вдруг глупость передается воздушно-капельным путем.

— Точно? Ты уверен, что ничего не напутал, скотина остроухая? — да, мое чувство такта бесподобно. Может и не стоит оскорблять того, от кого зависит сейчас так многое, но эта личность контуженная, с беличьими, вместо нормальных, мозгов, сама заслужила подобное отношение к своей персоне. Спасибо пусть скажет, что я слабая, хрупкая девушка, и без топора, к тому же.

— Уверен, что ты найдешь его где-нибудь в этих местах. Если постараешься, конечно. Хотя, это было рано утром, — Йорвет лениво потянулся, и я услышала, как хрустнула его шея: — Побрякушку вполне могли уже стащить и продать.

Я взвыла. Сейчас какая-нибудь пьяная морда, в стремлении наскрести себе на выпивку, вполне могла пытаться впарить кусок моего сердца за бесценок. Кусок. Моей. Души. ЗА ПАРУ ОРЕНОВ! От таких мыслей стало дурно, голова снова закружилась. Все хорошее, что сделал Йорвет, стерлось, как будто кто-то нажал «Backspace» на клавиатуре, пожирая воспоминания и отправляя в корзину. Отформатировал диск. Осталась только злость.

Я хотела было со всей дури пнуть скояʼтаэля по заднице, но побоялась тратить время на такие пустяки. Да и мало ли, даст сдачи. Круто развернувшись, не произнося больше не слова, я выбежала на улицу, направляясь в сторону рынка. Если бы дверь не была открыта из-за набежавших благодарных слушателей — я бы ее вынесла, оставив на память только в качестве дров.

На рынке я проторчала часа два. Сначала я долго опрашивала местных сплетниц (в том числе и Фелицию, которая очень обиделась на то, что я ничего не рассказала ей про Йорвета и наши, уже больше никакие, отношения) — не находил ли кто-нибудь чего-нибудь необычного? Потом отправилась в ломбард, дабы попытать удачу, но медальона там тоже не было, никто его не приносил, и не пытался продать. Это немного успокоило, контора подобного рода была одна на весь Верген и если бы кто-то решил продать Мое Сердце лохам и выручить за это деньжат, то отправился бы только сюда и никуда больше. Но денег-то выкупить его все равно бы не было — пришлось бы ждать Геральта в любом случае, но это было бы лучше, чем ничего.

Потом весь рынок мог наблюдать, как я, старательно заглядывая под каждый прилавок чуть ли не с лупой, шарюсь по земле, словно слепая, в поисках своего ошейника. В результате, меня, не признав, обвинили в воровстве колбасы — слишком глубоко залезла под витрину мясника, и вылезла обратно тоже не скоро, зацепившись штаниной за гвоздь, была застигнута на месте с поличным и почти отшлепана. Правда, когда оправдания выслушали, отпустили, не вызвав стражников, но пригрозили, что если еще раз увидят сегодня — выдерут так, что сесть я смогу только после второго пришествия.