Глаголь над Балтикой

И Николай против воли улыбнулся. А затем они разошлись по боевым постам - Николай отправился в свою башню, а за поручиком захлопнулась дверь машинного отделения -  с тем, чтобы больше уже никогда не открыться. До сих пор Николай отчетливо видел лицо своего друга - круглое, подвижное, всегда улыбчивое чуточку вздернутый нос, карие глаза, в уголках которых словно бы затаилась добрая насмешка.

И даже долгие годы спустя эти воспоминания причиняли мучительную боль. Против своей воли Николай вновь и вновь возвращался к загадке, на которую не будет ответа - как погиб его друг? Мичман не видел последних минут броненосца, в то время он находился в забытьи, но знал по рассказам, что перед тем, как затонуть, корабль перевернулся. Какой непредставимый ад разверзся тогда в машинном и котельных? Николай от всей души желал, чтобы для поручика все закончилось быстро. Но что, если его друг уцелел? Что, если вода не затопила отсеки полностью и уже после того, как броненосец, взметнув тучи ила, упокоился на своем смертном одре, в его недрах остались живые люди? Принять смерть от вражеского снаряда в бою и на своем посту, с честью выполняя свой долг - это одно. Но медленно умирать в холоде и мраке, не имея ни малейшей надежды на спасение, задыхаясь в спертом, сдавленном воздухе полузатопленного отсека?! Николая пробирал озноб, когда он представлял себе, какие трагедии могли твориться среди немногих выживших. Он упрекал и ругал себя за мнительность, но воспоминания и мысли возвращались, причиняя почти физическую боль.

А еще...  В плену Николая не оставляло ощущение потерянности и иллюзорности текущего вокруг него бытия. Мозг отказывался понимать, почему все они: капитаны и лейтенанты, мичманы и поручики, боцманы и кондукторы, простые матросы, все, кого он знал хорошо или видел лишь мельком - почему они теперь там, а он - все еще здесь? Раны мичмана быстро заживали, но он чувствовал себя человеком, опоздавшим на поезд собственной жизни. Его друзья веселятся, играют в "трик-трак" и распивают чаи с коньяком в прекрасных пульмановских вагонах, что везут их в светлое завтра.  А он остался стоять на пустом, продуваемом всеми ветрами перроне, на который никогда больше не заглянет ни один поезд и капли дождя текут по его лицу, а впереди его ничто не ждет. Окруженный призраками прошлого Николай все больше замыкался в себе.

Лейтенант Еникеев, Алексей Павлович некоторое время наблюдал за спасенным им мичманом, который, в свою очередь, спас его и сам. Он вовремя понял, что мертвый броненосец не отпускает юношу и взялся за Николая всерьез, встряхивая и тормоша его, заставляя снова почувствовать вкус к жизни. Это помогло - скорлупа, коею совсем было окуклился Николай дала трещину, мичман вновь почувствовал интерес к жизни. А дальше молодость взяла свое.

Раньше Алексей Павлович совершенно не обращал внимание на Николая - не потому, что мичман был ему чем-то неприятен, а просто потому что не было ему до молодого артиллериста никакого дела. Однако же бой совершенно изменил отношение князя к Николаю, теперь же, когда из всего экипажа уцелели они двое, сам Бог велел им держаться вместе. Узнав Маштакова поближе, князь чувствовал все большую симпатию по отношению к мичману, а Николай нашел в Еникееве умного, начитанного и веселого старшего товарища. Так было положено начало их дружбе, которая не прервалась и после плена, годы только укрепили ее, невзирая на то, что жизнь давно разбросала офицеров по разным кораблям.

Огонек погас, и Николай, тщательно выбив остатки табака из трубки, убрал курительные принадлежности в стол. После встречи на "Баяне" прошло уже три дня, и вчера он снова виделся с Алексеем Павловичем - князь сообщил ему, что условия, время и место дуэли согласованы с секундантами штабс-ротмистра.  Так что сегодня его ждет насыщенный и под завязку наполненный корабельными хлопотами день, а завтра... Завтра в восемь утра они с графом скрестят клинки.

Совершенно неожиданно, предчувствие неминуемой схватки вдруг оформилось в слова, обретя ритм хайку:

"Стократ благородней тот,

Кто не скажет при блеске молнии:

"Вот она наша жизнь!" (стихи Мацуо Басе)

Николай задумчиво пожевал губами, словно пробуя внезапно родившееся трехстишие на вкус. Получилось вроде неплохо... К черту. Стихосложения, воспоминания и нервная дрожь обождут до вечера, а пока - служба! В конце концов, он старший артиллерист мощнейшего линкора, или где?

ГЛАВА 8

Дабы не предаваться нервическому ожиданию неизбежного, Николай с головой нырнул в служебные хлопоты.

Церемония подъема флага завершилась без происшествий, да и откуда бы им взяться? После приборки приступили к занятиям, в этот раз Николай решил приглядеть за подготовкой расчетов противоминной артиллерии. Кавторанг в последнее время уделял все свое внимание главному калибру линкора, но противоминная артиллерия также важна, и манкировать ей ни в коем случае не следовало. Сегодня состоится очередная тренировка-обучение заряжанию палубных орудий, вот и посмотрим...