Главная последовательность

Принесли салаты и эль. Эль шипел в высоких стаканах, а от салатов шел дурманящий запах свежеприготовленной еды. А, возможно, что свежеразмороженной еды.

Лера стукнула своим бокалом по его и сделал большой глоток. Келер недоверчиво понюхал эль, потом отпил совсем немного. Потом еще немного.

– На пиво похож, – заключил он. Эль пробрался в пустой желудок, растекся по усталому организму и зашумел в голове, словно продолжив пузыриться там.

– Что с вами? – забеспокоилась Лера.

– Простите, очень давно не пил спиртного. Голова немного кружится, – Келер опустил стакан и пододвинул салат. Даже тарелка выглядела аппетитнее чем пирожки, которыми он питался последние два дня.

– А вы? Вы тоже не просто случайный пассажир на вокзале. Я бы решила, что вы тоже скрываетесь, если бы не ваш возраст.

Келер оторвался от тарелки.

– А что, в моей возрасте люди становятся бесстрашными и бессмертными?

Лера засмеялась.

– Нет, просто это немного странно.

– Скрываться? Я смотрю на вас и понимаю, что это становится модным. А с чего вы взяли, что я бегу от кого-то?

– Я заметила вас еще вчера вечером – заходила на вокзал узнать насчет утренних рейсов. Вы были там. В столице так долго не ждут поезд, если точно знают куда ехать.

Келер молчал. Он покончил с салатом и снова взялся за эль, почувствовав, что пузырьки в голове унялись, а ресторан больше не покачивается как в круизном лайнере.

Лера уже успела опустошить свой бокал и снова подозвала официанта.

– Еще два, – сказала она.

– Смерти моей хотите? – уточнил Келер. – Учтите, кроме пальто и собственно чемодана у меня в номере ничего нет.

– Просто мы еще не договорили, – она вернула меню официанту и постучала по нему ногтем. – К элю что-нибудь еще добавьте. Гренок, например.

Официант кивнул и удалился.

– Да, вы правы, – сознался Келер. – Я такой же беглец, как и вы.

– Криминал? Я так и думала!

– Не поверите, но родная дочь. Вы, наверное, думаете, что только в вашем возрасте у людей бывают глобальные проблемы, но это не так. Вот вы бежите от отца, который, думаю, желает вам счастья, а вы из-за свойственного вашему поколению врожденного бунта готовы исчезнуть на краю света, лишь бы самоутвердиться, – Келер усмехнулся. – И, наверное, думаете, что вот у вас-то действительно беда.

Лера поставила свой бокал. Она сжала побелевшие губы и уставилась на свои руки.

– Вы же не знаете…

– Почему подростки убегают из дома? Думаю, знаю.

Он замолчал.

– Простите, мне нужно покурить, – сказала Лера и убежала, оставив недопитый стакан.

Келер вздохнул. С глотком эля пришло ощущение стыда. Напрасно накинулся на девушку, которую совсем не знал, но вдруг решил, что знает всех восемнадцатилетних девушек в мире. Конечно, среди молодежи много неприкрытого хамства, но сейчас хамом чувствовал себя именно он. Келер одним глотком допил бокал и взялся за другой. Снег за окном превратился в дождь, украсивший стекла длинными прозрачными потеками.

– Вы неправы, отец, – Лера вернулась и упала на стул.

«Отец? Что-то новое», – заметил Келер.

– Но опустим это и поговорим о вашей проблеме, – примирительно сказала Лера. – Ваша дочь хочет вас убить?

Келер покачал головой и улыбнулся.

– Как прямолинейно.

– Но вы же ничего не рассказываете.

– А рассказывать особо и нечего. Иногда бывает так, что живешь в маленькой квартире, дружишь с соседями и особо никому не мешаешь, а потом тебе говорят, что намного лучше тебе было бы в пансионате.

– Пансионате?

– Так красиво сейчас называют дома престарелых.

Лера прищурилась, разглядывая его, потом пожала плечами.

– Вы же не настолько старый. Простите, пожилой. Вам, наверное, лет шестьдесят.

– Шестьдесят два. Но когда ты болен, за тобой нужен уход.

– И ваша дочь не собирается этого делать?

– Она считает, что в пансионате мне будет гораздо удобнее.

Повисла тишина. Келер сделал большой глоток и почувствовал, как Лера и все вокруг поплыло перед глазами.

– А может быть она права? – предположила Лера.

– Это вы мне сейчас мстите так?

– Да нет же. Просто там и общение, и уход, медицинская помощь – если необходимо. Намного безопаснее и веселее, чем, как вы сами сказали, в маленькой квартире.

– Говорите точно, как моя дочь.

Лера подалась вперед и подняла указательный палец, словно приготовившись оглашать аргументы.

– Так, отец, давайте оставим критику. Среди людей своего возраста вам действительно будет интересно. И потом, не знаю, чем вы там больны, но в таких заведениях работают врачи.

– Дезориентация, – пояснил Келер. – Я могу выйти из дома и уже не вернуться обратно.

– Тем более!

Келер усмехнулся.

– Почему вы улыбаетесь?

– Улыбаюсь тому, как легко судить о таких вещах, когда тебе еще нет двадцати. Пансионат – это не отель на отпуск, из которого ты вернешься домой. У меня больше не будет дома. Это дорога в один конец, означающая, что жизнь твоя, какой бы долгой и яркой она не была, подошла к концу. И конец ее – вот он, в кругу людей твоего возраста и медсестер, с шахматами и тапочками возле казенной кровати. А жизнь настоящая там, за оградой. Ты можешь сколько угодно смотреть на нее из окна, но ее ты уже не вернешь.

Лера покачала головой.