Глаза ребёнка

— Хорошо, — изрекла она. — Как ты посмотришь, если я позвоню в газету и сообщу издателю, что с твоим отказом баллотироваться в Сенат у публики пропадет всякий интерес к изысканиям Слокама. И добавлю, что страсть последнего к чистоте партийных рядов тем самым, то есть в случае отказа от публикации, будет удовлетворена без всякого риска для газеты оказаться в роли ответчика по делу о клевете. — Она мимолетно улыбнулась. — Это все детские игры, Кристофер, то, чем мы занимаемся.

— Я бы не пожелал этого и взрослым. Даже если это такие взрослые, как мы с тобой.

Улыбка исчезла с ее губ.

— Мне очень жаль, Кристофер. Я по-настоящему сочувствую тебе.

Больше она почти ничего не говорила. Только провожая его к лифту, коснулась его руки со словами:

— Возьми выходной. Поезжайте куда-нибудь с Терри.

Паже хотел сделать именно это. Однако когда около двенадцати он появился на работе, Терри там не оказалось.

16

Тереза находилась на работе, и когда зазвонил телефон, она втайне понадеялась, что это Крис.

Однако это оказалась Денис Харрис.

— У меня были из полиции, — коротко сказала она. — Человек по имени Деннис Линч.

Прижимая трубку плечом, Терри встала.

— Что им было нужно?

— Записи, все, что у меня есть, касающееся лечения Елены. — Она помолчала, затем добавила: — Кроме того, они хотели допросить меня. Когда я спросила зачем, они ответили, что это по поводу гибели Рики, что вам или даже Елене, может быть, что-то известно.

Харрис говорила ровным, спокойным тоном, как профессионал, который делится имеющейся информацией со своим клиентом. Тем не менее Тереза принялась нервно расхаживать по комнате.

— Что вы им сказали? — спросила она.

— Только то, что без вашего согласия я не могу говорить с ними. Полагаю, они не обращались к вам?

— Нет.

Денис помолчала, потом тихо произнесла:

— Мне нет надобности обсуждать с вами это дело. Если только это не имеет отношения к Елене.

— Нет. Но чтобы поставить все точки над «и», я хотела бы сказать, что встречаюсь с вами ради Елены, и что бы там полиция ни думала по поводу Рики, это совершенно отдельное дело. Я не хочу, чтобы полиция тревожила Елену.

— Тогда они ничего не получат от меня. — Харрис говорила ровным нейтральным голосом.

Терри впервые подумала о том, что та должна чувствовать себя неловко.

— Дайте мне знать, если с Еленой что-то случится, хорошо?

На мгновение Терезу охватило чувство страха и одиночества, и она уже готова была рассказать Харрис о Джеке Слокаме, о его угрозе опубликовать статью, в которой речь пойдет, помимо прочего, и про Елену. Но потом ей пришло в голову, что психотерапевту, возможно, совсем неинтересно знать, появится статья или нет, поскольку она ничего не могла изменить.

— Хорошо, — ответила Терри. — И спасибо, что позвонили, Денис. Я ценю ваше внимание.

— Не стоит.

Терри показалось, что Харрис с облегчением закончила этот разговор.

Поток неоформленных мыслей захлестнул ее сознание. Она с содроганием подумала, что сказанное ею Харрис, а именно, что она не хочет, чтобы полиция тревожила Елену, каким-то образом перекликается со словами Розы тем утром, когда Терри нашла отца мертвым. Она злилась на Криса, за то что он сейчас где-то пропадает, когда так нужен ей. Ее так и подмывало немедленно поехать в школу и забрать Елену домой. Томило неопределенное чувство вины. Однако с мучительной ясностью довлела мысль: вполне возможно, Денис Харрис считает, что Крис и Терри несут ответственность за смерть Рики или одна Терри. Эта мысль с неизбежностью тянула за собой другую: люди, которых она знает, могут подумать, что отца Елены убили, а Терри хочет выйти замуж за его убийцу.

Ей вспомнились собственные переживания в отцовском доме. Тогда она думала: счастье не может быть вечным, и она совершила нечто предосудительное, а ее единственной надеждой остается бегство. Прошлой ночью ей снова снился кошмар.

«Возьми себя в руки, Перальта, — твердила она себе. — Жалеть самое себя — пустая трата времени, так же как и рассчитывать на то, что кто-то другой позаботится о тебе». Что-что, а это она усвоила из уроков матери.

Терри мерила комнату шагами. На столе лежала работа, до которой она так и не притронулась.

Снова зазвонил телефон.

Она услышала лихорадочный женский голос, отрывистый и встревоженный.

— Миссис Ариас? Это Барбара Коффи, воспитательница Елены. Вы меня помните?

Тереза машинально взглянула на часы: Елена должна появиться в группе продленного дня только через три часа.

— Что-нибудь случилось? — спросила она.

— Да. Я пришла сегодня пораньше, чтобы развесить плакаты, пока учащиеся на обеде. — Она не могла скрыть волнения. — Елена была в классе с двумя мужчинами — один белый и один чернокожий. Они задавали ей вопросы…

Женщина оторопела.

— Вы хотите сказать, что школа просто так позволила…

— Ну да. — Коффи осеклась, затем добавила: — С ними находится учительница Елены…