Глаза ребёнка

— Конечно, — стараясь сохранять сдержанность, произнесла Уорнер. — Однажды я нашла Елену за мусорным бачком; она сняла трусики и показывала одному мальчику свои гениталии. Когда я отвела ее в сторону и спросила, что все это значит, она отказалась со мной разговаривать. Тогда я решила позвонить мистеру Ариасу.

Салинас нахмурился.

— Были ли связаны с этим инцидентом какие-то конкретные опасения?

Лесли, словно копируя Салинаса, помрачнела.

— Проявление подавленных сексуальных желаний — явление довольно распространенное. Как учителю мне приходилось сталкиваться с подобными случаями. Иногда это вызвано простым любопытством; иногда за этим кроются более серьезные проблемы. В данном случае, когда я попыталась поговорить с Еленой, она не могла поднять на меня глаз. Тогда я решила поставить в известность мистера Ариаса. Она запнулась и нехотя добавила: — И, разумеется, мать Елены. Хотя суд назначил опекуном именно Рики.

Паже наклонился поближе к Кэролайн.

— Он использует этот случай в качестве предлога, чтобы потом облить грязью Карло и показать, какой Рики хороший. Мы можем заявить возражение против подобных приемов.

— Только не судье Лернеру, — бросила Кэролайн. — Однако я все же попробую.

— Что вы имеете в виду под «более серьезными проблемами», — спросил Салинас.

Паже начинал нервничать.

Глаза учительницы блеснула торжеством.

— При определенных обстоятельствах такое поведение может указывать на имевший место факт совращения несовершеннолетнего.

Кэролайн вскочила с места.

— Я прошу отклонить данный вопрос, Ваша честь. Мисс Уорнер не правомочна выступать в качестве эксперта. Она не обладает компетенцией, чтобы оценивать, что такое совращение несовершеннолетних, или судить о личных достоинствах Рикардо Ариаса.

Однако Салинас знал, как сыграть на либерализме судьи Лернера.

— Ваша честь, вопрос вполне правомочен, — заявил он в свою очередь. — Мы вправе учитывать опыт мисс Уорнер как учителя. С позволения суда я бы хотел, чтобы этот опыт принимался во внимание в контексте ее бесед с мистером Ариасом.

Лернер нахмурился.

— Я пропускаю этот вопрос, — произнес он, обращаясь к Кэролайн. — Присяжные сами разберутся, есть ли здесь рациональное зерно.

Мастерс села. Кипя от негодования, Паже приготовился к худшему.

Салинас вновь повернулся к Уорнер.

— До этого инцидента случалось ли вам сталкиваться с фактами растления в отношении ваших учеников?

— Да. За время моей шестилетней работы в четырех случаях Комиссия по защите прав детства признавала факты совращения в отношении детей из моего класса.

— Повлиял ли ваш предшествующий опыт на решение сообщить о происшедшем родителям Елены?

— Разумеется. Четверо детей, о которых я упомянула, — три девочки и один мальчик — обнаруживали примерно те же признаки, которые я наблюдала у Елены: беспокойство, невнимательность, равнодушное отношение к сверстникам. Так же как и она, эти дети были замечены в сексуально окрашенных или агрессивных играх. Данный опыт, естественно, заставил меня глубже задуматься о том, что произошло с Еленой.

— Вы рассказали мистеру Ариасу о своих подозрениях?

— Да.

Кэролайн нахмурила брови. Салинас, переводя все время разговор на Ариаса, хотел тем самым подчеркнуть обоснованность опасений последнего: ведь первым, кто поднял вопрос о растлении, был не сам Рики, а заботливый и грамотный учитель.

Паже вдруг осенило, что та драка, которую предсказывал Брукс, вовсе не обязательно выгодна защите.

— И каковая же была реакция мистера Ариаса? — спросила Виктор.

— Он был крайне встревожен. — Лесли помолчала, словно воспоминания причиняли ей боль. — Я помню, он сказал что-то вроде: «Боже мой, Лесли, только не это — несчастная малышка и без того достаточно натерпелась».

Паже обратил внимание, как внезапно понурился Джозеф Дуарте; казалось, он мысленно представляет себя в роли бедняги Рики.

Кэролайн тряхнула головой.

— Проклятье, — буркнула она. — Почему бы нам просто не провести здесь спиритический сеанс?

Паже догадался, о чем она: посредством медиума — то есть Лесли Уорнер — Салинас хотел воскресить образ Рикардо Ариаса.

— Вы помните, что еще сказал Рики?

Уорнер решительно кивнула.

— Он хотел немедленно встретиться со мной. Когда мы увиделись, то он буквально засыпал вопросами о странностях поведения Елены, делая заметки по ходу моего рассказа. — Она удрученно покачала головой. — Прежде он всегда был такой бодрый, жизнерадостный и оптимистичный. В тот же момент Ариас показался мне настолько расстроенным, что я даже испугалась, как бы он не разрыдался. Тревога за дочь буквально убивала его. — Уорнер закрыла ладонью рот, словно ужаснувшись собственных слов.

Салинас понимающе потупил взор.

— Пощадите, — пробормотала Кэролайн с отвращением.

Однако Паже не мог не заметить выражения скорби на лицах присяжных.

— Что еще вы помните об этом разговоре? — прервал Виктор Салинас тягостное молчание.