Глаза ребёнка

— Думаю, довольно хорошо. Когда встречаешься с кем-то на протяжении нескольких недель, по крайней мере дважды в неделю, поневоле получаешь достаточно полное представление о человеке. Особенно если это открытый человек, каким был Рики.

— В самом деле? И вам, должно быть, известно, откуда он получал средства к существованию?

От Уорнер повеяло холодом.

— У него было собственное дело, — многозначительно заявила она. — Называлось «Юридические разработки». Он неизменно восторженно рассказывал об этом.

— А не упоминал ли он, что живет за счет пособия на супруга и алиментов на ребенка, которые выплачивала ему миссис Перальта?

— Нет, — невозмутимо ответствовала Уорнер.

— Полагаю, вы не имеете представления и о том, каким стало бы его материальное положение, лишись он вдруг опекунства над Еленой?

— Нет.

— И о том, были ли у него проблемы финансового характера?

— Нет.

— Или проблемы душевного свойства?

— Нет.

— Не знаете, обращался ли он к психиатру или к консультанту по вопросам семейно-брачных отношений?

— Нет, — жестко отвечала Уорнер. — Наши отношения с ним были совсем иного рода; он не говорил со мной о подобных вещах. В основном мы беседовали о Елене.

Кэролайн уперлась руками в бока.

— Каким отцом был Рикардо Ариас?

— Я уже говорила, что он был заботливым отцом, — не без раздражения отрезала Уорнер.

— Откуда вам это известно?

— Потому что мы с ним говорили о Елене. Много говорили.

— Вы когда-нибудь видели их вместе?

Уорнер была явно сбита с толку.

— У меня не было возможности следить за их взаимоотношениями.

— Иначе говоря, вы верили в то, что мистер Ариас заботливый отец, потому что он сам утверждал это, я правильно вас поняла?

— Контакт родителя с преподавателем является для меня показателем заботы данного родителя о своем ребенке.

Мастерс сделала вид, что ей необходимо переварить эту фразу.

— Вы не находите, что еще одним показателем родительской заботы было бы сводить Елену к детскому психологу? Специалисту?

Уорнер натянуто улыбнулась.

— Я согласна с вами. Мне кажется, я говорила об этом мистеру Ариасу.

— А не говорил ли он вам, что миссис Перальта настаивала на этом?

— По-моему, нет, — удивленно пробормотала Уорнер.

— А не говорил ли он вам, что уже после того, как он выдвинул обвинение в покушении на растление Елены, миссис Перальта предлагала ему провести психиатрическое освидетельствование всех заинтересованных лиц?

Казалось, Лесли Уорнер вот-вот попятится над натиском Кэролайн.

— Мы не обсуждали этот вопрос, — отрезала она.

— Таким образом, вы не обсуждали, зачем ему понадобилось, чтобы его обвинения против Карло были рассмотрены в суде?

Уорнер решительно закивала:

— Чтобы защитить Елену, конечно.

— Понимаю. И вы сочли, что защита интересов Елены является и Вашей обязанностью, верно?

— В какой-то мере. Как ее учителя.

— Когда вы сообщали миссис Перальте о пресловутом инциденте на школьном дворе, вы как учитель высказали ей свои подозрения относительно того, что Елена якобы могла стать жертвой совращения?

Уорнер съежилась, точно хотела провалиться сквозь землю.

— Нет, — проронила она. — Мне показалось, что она недостаточно отзывчива по натуре.

— У вас такое правило — сообщать о своих подозрениях только тем родителям, в чьей «отзывчивости» вы не сомневаетесь?

Уорнер вспыхнула.

— Разумеется, нет. Но я уже говорила, что официально опекуном считался мистер Ариас.

— Тогда объясните мне, почему вам показалось, что миссис Перальта «недостаточно отзывчива»?

— Когда я в разговоре с ней обмолвилась, что Елена, возможно, плохо переносит общение с новым кругом людей, — нашлась Уорнер, — миссис Перальте, похоже, это не понравилось. Так что я предпочла в дальнейшем не касаться этой темы.

«Иногда это действительно помогает, — подумала Кэролайн, — по-настоящему ненавидеть свидетеля».

— А как вы узнали о «новом круге», в котором вращается миссис Перальта?

— Да Рики сам рассказывал мне. — Уорнер буквально шипела от злости. — Судя по всему, у миссис Перальты была интрижка еще до того, как распался их брак с Рики.

До сих пор Кэролайн ни разу не повысила голос.

— Судя по чему? — спокойно спросила она.

— Мне сказал мистер Ариас.

— И вы, разумеется, приняли его слова за чистую монету. Ведь вы так хорошо знали его.

Уорнер точно загипнотизированная не сводила глаз со своего мучителя.

— У меня не было причин не доверять ему.

— И на этом основании вы сочли себя вправе судить о моральном облике миссис Перальты — о том, хорошая ли она мать?

— Откуда-то взялись же все эти проблемы с Еленой, — огрызнулась Лесли.

«Вольно тебе было, тупица, совать свой нос не в свое дело», — подумала Кэролайн.

— Безусловно, мисс Уорнер. А вам не кажется, что, поделись вы своей тревогой с миссис Перальтой, она могла бы помочь установить, откуда именно они взялись?

— Мне не приходило это в голову.

— Однако вы неоднократно встречались с одним из родителей Елены, и разговор якобы всегда сводился к одной теме — теме растления. И вы ни разу не попытались поставить в известность другого родителя, то есть мать.