Глаза ребёнка

— Как я уже отмечала, он презирал Рики. — Терри поймала себя на том, что вновь сцепила ладони (все связанное с Еленой было для нее чрезвычайно болезненным). — Но в конечном счете Крис понимал, что жизнь полна несправедливостей и что о мужестве Карло можно будет судить по тому, насколько стойким он окажется перед лицом этих обвинений. Крис говорил, что сыну придется вырабатывать характер хотя бы потому, что у Рики никакого характера не было.

Кэролайн кивнула.

— Были ли у вас основания полагать, что обвинения, которые выдвинул Рики против его сына, способны подвигнуть Криса на насилие?

— Я не могу даже вообразить такого. Что бы Рики ни делал, Криса невозможно заставить совершить убийство. Он намеревался законным путем защищать доброе имя сына. — Терри снова повернулась к жюри, чтобы произнести фразу, которую они сформулировали вместе с Кэролайн: — Именно поэтому он никогда не боялся огласки, пусть даже сам президент ему противостоял. Жизнь Криса это нескончаемая борьба за правду, которую он вел законными средствами, не приемля насилия ни в какой форме.

Мастерс выдержала паузу, чтобы присяжные прочувствовали смысл сказанного.

— А каков Крис как друг?

— Лучшего друга у меня никогда не было. — Терри вновь обращалась к присяжным. — Прежде чем разобраться в своих чувствах к нему, я уже понимала, что это за человек. Работать с ним было подлинным наслаждением — он умел заинтересовать, подбодрить и всегда был очень заботлив. Неизменно спрашивал у меня про Елену и беспокоился, как бы моя работа не навредила моим отношениям с Рики. — Она поймала взгляд Джозефа Дуарте, и голос ее зазвучал тверже. — Крис никогда — ни единого разу — не переступил грань в обращении со мной. Если бы он позволил себе такое, думаю, я никогда не полюбила бы его.

— Говоря о вашей близости, чьей инициативой это было?

— Инициатива целиком исходила от меня. — Терри вскинула голову. — Крис не хотел, чтобы мой брак распался, чтобы я совершала опрометчивые поступки, не будучи уверенной в своих чувствах к нему. Думаю, он беспокоился, не слишком ли он стар для меня, а может, считал, что я просто от горя потеряла голову.

Наконец-то Кэролайн подошла ближе.

— Мне показалось, — ровным голосом произнесла она, — что мистера Салинаса особенно интересовало, когда между вами возникла настоящая близость? Не могли бы вы рассказать, как это произошло?

«Для суда не существует запретных тем», — подумала Терри.

— Я сама пришла к нему, — просто ответила она. — На следующий день, после того как меня лишили опекунства. Когда Рики одурачил суд, заставив его поверить в то, что он сидел с ребенком по моему настоянию. Я была убита горем. И посреди этого мрака Крис был единственным светлым пятном. На следующий день, несмотря на боль, я понимала, что он нужен мне. Дождалась вечера и сказала ему об этом. Он был очень добр ко мне. — Как ни тяжело давались ей эти слова, было приятно вспоминать те минуты. — Крис не прилагал никаких усилий, чтобы я влюбилась в него. Он никогда не старался настраивать меня против Рики. Я не видела от него ничего, кроме хорошего. Я все для себя решила.

Кэролайн чуть склонила голову.

— А когда вы с ним были в Италии и обсуждали перспективы дальнейшей жизни, не было ли в поведении Криса чего-то такого, что могло натолкнуть на мысль, будто он уже знал о смерти Рикардо Ариаса?

— Нет, — твердо сказала Терри, не спуская глаз с Джозефа Дуарте. — Я знаю Криса — он никудышный актер. Для него Рики был тогда жив.

— На протяжении восьми дней, с того момента, как он заехал за вами утром, и до того, как вы узнали о гибели мистера Ариаса, проявлял ли Крис Паже признаки беспокойства?

— Нет, — коротко ответила Тереза.

— Известно ли вам, было ли у Криса Паже оружие?

Терри решительно покачала головой.

— Крис искренне ненавидел оружие. Его решение баллотироваться в Сенат во многом было связано со стремлением положить конец бесконтрольному распространению оружия. Он был противником всякого насилия.

Терри почувствовала на себе взгляд Джозефа Дуарте; казалось, он хотел спросить ее: «А что вы скажете насчет отпечатков?» — но в следующее мгновение Кэролайн отвлекла ее от этой мысли.

— А как вы относитесь к Крису Паже сейчас?

Терри повернулась к Кристоферу и увидела, что какая-то тень пробежала по его лицу. Она перевела взгляд на Кэролайн Мастерс.

— Я люблю его. Но я даю показания не потому, что люблю его, а о том, почему я люблю его. Это разные вещи. — Она взглянула на Луизу Марин и тихо добавила: — Потому что я никогда не смогла бы полюбить человека, которого считаю убийцей. — Их взгляды скрестились. «Прошу, поверь мне», — беззвучно умоляла она Луизу. — Больше всего я жалею о том, — почти прошептала Терри, — что своей любовью навлекла на Криса несчастье.

На секунду ей показалось, что ее слова нашли отклик в сердце Луизы Марин. В следующее мгновение Кэролайн спросила:

— Это относится и к вопросу о ворсе с коврового покрытия, обнаруженном в доме Криса Паже?

Терри повернулась к ней:

— Да. И к этому тоже.

Было видно, как Виктор Салинас напрягся за своим столом.