Глаза войны

У нас был ряд преимуществ, у нас было то чего не было у них, нас помотало про шталагам, по пересылкам, и большинство девушек уже как никак, но были знакомы, коллектив был слажен. Если всё это лагерное братство боялось друг друга, и не доверяло своим же соседкам по деревянным нарам, то мы друг другу верили, у нас было фронтовое прошлое, была армейская выправка. Нам, в каком-то плане, было легче, чем тем же рафинированным француженкам и другим женщинам, которых вырвали и бросили сюда из гражданской жизни.

Надежды на то, что нам дадут спокойно здесь умереть, были пустыми, как и наше здесь существование. Даже ту гадость из опилок, которую здесь называли хлебом и воду, чуть забеленную мукой, которую здесь издевательски называли – суп, нужно было отрабатывать.

На лагерной фабрике «Равенсбрюка» отшивалось до 80% формы для СС, а также здесь было развернуто крупное производство фирмы «Сименс», мы были обеспечены каждодневной и изнурительной работой на износ.

Как бы не была сильная наша жажда и стремление к борьбе и непокорности, но немцы быстро остудили наш пыл и мысли о саботаже. Наше появление пришлось на весьма знаковую страницу в истории этого кошмарного места. Мы застали конец, так называемой, польской диаспоры. Конец февраля и начало марта 1943 года пришлось на массовые расправы немцев над женами бывших польских военнослужащих и государственных чиновников. Их стреляли на окраине лагеря, мы целыми днями слышали выстрелы, а иногда и видели сами расстрелы.

Немцы даже и не думали таиться, они смаковали и бахвалились, они хотели, чтобы весь лагерь видел, что их ждёт. Тогда в начале 1943 года применение газа в «Равенсбрюке» было ещё не частым явлением, газовые камеры установили уже в конце сорок четвёртого, а тогда у эсэсовцев в ходу были смертельные инъекции и пули.

Польки падали в длинный ров, некоторые успевали на прощание что-то крикнуть, а другие улыбались и прикладывали пальцы ко лбу, как будто поправляли воображаемую польскую «конфедератку», такую форменную армейскую фуражку, какую носили их погибшие мужья. Зрелище, которое не забыть никогда. Извините…не могу сдержать слёз (Илона плачет…)