Глаза войны

По-нашему внутрилагерному сарафанному радио, из источника которому можно было доверять, пришла информация, что у Розенталя закончился подопытный материал и он положил глаз на наш барак. Мы понимали, что весь лагерь нам не спасти, но хотя бы своих новых соседок мы обязаны попытаться. Лучше пусть они попадут к лагерным повитухам, и дети родятся в бараке, в антисанитарии, чем не родятся вовсе. План был наивным, заключался он в том, чтобы всеми доступными способами подобраться к Розенталю и ликвидировать его.

Мы понимали, что это почти нереально и даже если удастся осуществить подобное, то это грозит экзекуцией и смертью для очень многих, возможно и для всего барака, что ещё больше повышало шансы на провал, ведь из страха на нас могли донести. Также мы понимали, что смерть Розенталя мало что даст, в лагерь пришлют другого эскулапа – изувера.

Мне порой казалось, что в гитлеровском Рейхе перевелись нормальные врачи и они все изверги и убийцы в белых халатах. Идея по физическому уничтожению Розенталя принадлежала мне, а значит и осуществлять её надлежало тоже мне. Я не могла быть только автором идеи и посылать на верную смерть за себя других. Тем более, из всех в нашем бараке только я более-менее сносно знала разговорный немецкий язык. К слову, я знала ещё латынь (профессия военврача обязывает), а ещё знала немного французский.

Надеялась, что если удастся войти в контакт к Розенталю, то он поднимет моё личное дело и заглянет в него. Зная моё происхождение и навыки, сразу после попадания в плен со мной даже вёл беседы офицер немецкого Абвера и склонял к вербовке, делая упор на моём не совсем пролетарском прошлом, но на вербовку я не пошла. Обо всё этом, несомненно, должны были быть записи в лагерном деле.

Розенталь редко появлялся на людях и уж тем более редко появлялся в визуальной доступности для узниц лагеря, преимущественно находился всё время в лагерном медицинском блоке, так, что увидеть его и уж тем более заговорить с ним - было почти невыполнимой задачей.

Когда я и девочки уже отчаялись, помог случай, можно считать его невероятным везением. Розенталь лично, разумеется, в сопровождении охраны, явился к нам в барак для того, чтобы отобрать наиболее подходящий ему человеческий материал. Обычно он доверял эту работу кому-нибудь из лаборантов или своей садистке на побегушках и мучительнице детей Герте Оберхойзер.