Глазами, полными любви

Творческие натуры, тянущиеся к прекрасному, оклеивали стены кухонь и ванных комнат обычной клеенкой. Стоило это дороже, да и пошла такая мода уже позже, в восьмидесятых годах. В своей первой квартире Наталья Алексеевна собственноручно оклеила кухню и совмещенный санузел веселенькой клееночкой в бело-сиреневый цветочек. Произошло это в 1980-м, в год московской олимпиады. В шестидесятых же народ в городах массово переезжал из перенаселенных коммуналок в «хрущевки». Любое жилище, пусть непритязательное, но с собственным сортиром, казалось верхом комфорта. Ощущение счастья не могли испортить даже самые мрачные краски.

Пока строители бурными темпами возводили голубые города, состоявшие из кварталов панельных пятиэтажек, деревни продолжали дремать в тяжелых тесных избах с подслеповатыми оконцами. На целинных землях в центральных усадьбах новых совхозов ровными линями выстраивались коробочки аккуратных одноэтажных домиков, обычно на два хозяина. Они также не отличались особыми излишествами, но за счет молодости и незамызганности выглядели бодренько. Выглядывавшие из-за свежих палисадниковых заборов тоненькие деревца рождали мысли о прекрасном будущем, казалось, уже близком.

Семья Алексея Михайловича Черновца вселилась в дом из трех комнат. Кроме вышеупомянутой огромной кладовки здесь имелась столь же просторная застекленная веранда, пристроенная к противоположному торцу здания. Дверь на веранду выходила из большой комнаты (зала). Зимой от двери нещадно дуло, зато уже ранней весной, как только начинало пригревать солнышко, Зоя Максимовна раскупоривала выход, мыла на веранде пол, и дети блаженствовали, ловя в процессе игры первые золотистые лучики.

* * *

К концу лета эпопея с ремонтом вступила в завершающую фазу. А первого сентября Натка пошла в школу. Ей купили коричневую форму, два фартука, черный и белый, а также замечательный портфель, куда накануне она, волнуясь, переложила содержимое из огромной коробки с надписью «Подарок первоклассника». Такие наборы были в ходу в те времена. В коробке, выполненной в виде букваря, находилось несколько тетрадок, линейка, деревянный пенал с карандашами, ластиком и перьевой ручкой. Еще в набор входила чернильница-непроливашка.

Ох уж, эти чернильницы! Сколько историй, связанных с ними, могли бы рассказать школяры былых времен! Сколько ругательных слов было сказано мамами и бабушками в адрес нерадивых чад, умудрявшихся перепачкать в чернилах все, что возможно, от собственных носов и ушей до школьных фартуков, брюк и ботинок.

Гадские чернила вели себя, как настоящие диверсанты. То и дело стремились плюхнуться на страницы тетрадей или книг в виде отвратительных клякс. Имели обыкновение неожиданно заканчиваться и так же внезапно оказываться там, где их не должно быть в принципе. С появлением шариковых ручек из палитры школьной действительности исчезла яркая сочная краска. Незабвенные фиолетовые чернила служили, например, отличным орудием мести. Недругу можно было втихушку подложить в чернильницу какую-нибудь гадость (дохлую муху или таракана, другие интересные вещи). Можно было толкнуть его под руку во время письма, обеспечив ему приличную кляксу в тетради.

Маленькое стальное чернильное перышко в первом классе послужило однажды Натке действенным орудием самозащиты. Сидевший впереди пацан Вовка Далмин своими приставаниями, нападками и дразнилками однажды довел ученицу до такого состояния, что, не выдержав, Натка с размаху воткнула свою перьевую ручку в его белобрысую башку. Прямо в вихрастую макушку! Удар отличался приличной силой. Прежде чем упасть, ручка, подобно маленькой пике, несколько мгновений качалась между двумя розовыми, как у поросенка, ушами.

Позорно поверженный неприятель ударился в рев. Первоклассница тоже не на шутку испугалась. Дело происходило на уроке чистописания. Случись такое в наши дни, не избежать бы крупных разборок, в том числе между родителями. Но тогда учительнице удалось уладить конфликт малой кровью. С Вовкой Натка позже подружилась – настолько, что ее позвали в числе других девочек на его день рождения.

Конфликт со втыканием ручки произошел спустя всего несколько месяцев с начала учебного года. Первого сентября все первоклашки казались умненькими-благоразумненькими, тихими овечками, с интересом и опаской поглядывавшими на загон, в котором взрослые предполагали держать их следующие десять лет.

С букетом и портфелем, держась за мамину руку, Натка вступила в новую жизнь. Школа-десятилетка была большой, новой, с высокими, еще не успевшими загрязниться окнами. Приятно пахло свежей краской, на подоконниках широкого коридора зеленели комнатные цветы. В огромный, как показалось девочке, класс, находившийся на первом этаже, набилась целая толпа ее ровесников в одинаковых коричневых школьных платьицах и серых мундирчиках, подпоясанных ремнями с пряжками.