Глянцевая женщина

— Может быть, это плохо, что мы так ненавидим ее? — заговорила Инга неуверенно. — Признаться, я не ожидала, что она может мне простить… Я ведь ее и вправду оскорбила.

— И вы поверили? — Георгий даже замер на ступеньках, обернув к Инге возмущенное лицо. — Она же лжет! Это сплошное лицемерие!

— Неужто вправду так?..

Они спустились по лестнице мимо вахтера и вышли на улицу вечернего города.

— В ней есть что-то мистическое, — сказала Инга, — ведь не успела я назвать ее имя, как она тут же появилась.

— Сатана потому что, — отрубил Георгий. — Как полагаете, зачем она пришла к Максимычу?

— Может, он вызвал ее?

— Ничего подобного! Мы собирались с ним зайти кое-куда после работы. Она явилась, чтобы подставить вас! Напеть ему еще раз в уши, какие у вас криминальные наклонности.

Увы! Паредин был совершенно прав.

— Вы простите меня, — в это самое время говорила Мира Степановна в кабинете у следователя, — я понимаю, что задерживаю вас, но я буквально на несколько слов. Я была очень больна — что-то с нервами. Так повлияло на меня убийство Пуниной… — Она вынула кружевной платочек и приложила его к глазам. — Они ведь для меня как дети. А Пунину с Тучковой я любила… Они великие актрисы. Были… великими актрисами. Да, так вот… Я пришла узнать, как движется расследование. Удалось выйти на какой-нибудь след?

— На какой-нибудь удалось, — спокойно ответил Иван Максимович.

— Да? И что же? И кто же?..

— Хотите спросить — кто убийца? Этого мы, увы, пока не знаем. Но мы найдем его, не сомневайтесь.

— Да, да, конечно, — закивала головой Мира Степановна. — Она прерывисто вздохнула, словно после длительных рыданий. — Если обнаружится, что это кто-то из актеров… Нет, нет, я не хочу даже и думать так. Этого я не переживу. Даже если в убийстве окажется замешана эта чересчур импульсивная девочка — для меня это будет ударом, хотя она у нас в театре, как говорится, без году неделя. И все равно. Не дай Господь.

— А почему вы думаете, что она может быть замешана? — поинтересовался Кривец.

— Что вы, что вы, Иван Максимович, я запрещаю себе думать так! — горячо запротестовала Завьялова. — А почему с ней вместе этот… журналист? Они… знакомы? Дружат?.. Словом, между ними какие-то отношения существуют? Вы не подумайте, мне это все равно. Но после первого убийства кое-кто в коллективе решил, что у молоденькой актрисы был сообщник. Дескать, она обиделась, что роль Анны Карениной дали Тучковой, а не ей, позвонила сообщнику, ну и… Он ведь не может быть сообщником, не правда ли?

Иван Максимович молчал.

— Он очень странный человек, — после короткой паузы продолжала Завьялова, — мрачный какой-то, нелюдимый…

Кривец и на этот раз ничего не сказал.

— Что у них может быть общего? — в раздумье проговорила Мира Степановна. — Хотя… она, конечно, тоже очень странная. Понимаете, я обещала ей роль Анны Карениной. Но она очень молода, а роль требует безукоризненного мастерства. Это во-первых. Во-вторых, налет столичного снобизма, этот богемный дух… Он в ней присутствует. Она высокомерна. Она… Как бы это точнее сказать… Чересчур современна. Это для классики просто погибель. Сколько мы видели уже расхлябанных Раневских в постановках «Вишневого сада» или Заречных с прокуренными голосами… Эта девушка, правда, не курит… Но может, пьет? Словом, она не женственная. Она лишена той милой нежности, что требуется непременно в ролях героинь классических пьес. И я решила начать репетировать с другой актрисой, чтобы Дроздова посмотрела, поучилась, прочувствовала атмосферу спектакля, и уж потом я бы ввела ее, и она с полным правом играла бы в моем спектакле. Театр Завьяловой — это театр русской классики, который, я уверяю вас, известен в России.

Я как-никак народная артистка, лауреат Госпремии, у меня есть другие награды… Не буду все перечислять. Я, наконец, почетный гражданин Зарубинска. И не могу позволить, чтобы какая-то девчонка вела себя со мной подобным образом. Я вас прошу, Иван Максимович, вы присмотритесь все же к ней внимательнее. Что-то в ее поведении настораживает меня. Она психически нормальна, как вы думаете?

Иван Максимович неопределенно хмыкнул.

— Я в прошлый раз вам говорила, что она ведь могла воспользоваться услугами подельника, не так ли? То, что во время первого убийства она находилась в моем кабинете, ничего еще не означает. А во второй раз, как доложили мне актеры, она вообще пришла со стороны другой, пожарной, лестницы. Она сказала — из своей гримерной. Но это только ее слова. Вполне возможно, что она столкнула Пунину, находившуюся рядом с главной лестницей, потом пробежала по коридору, спустилась по пожарной на второй этаж — и якобы вышла из своей гримерной, которая как раз и находится неподалеку от той лестницы. Вы понимаете?

Мира Степановна впилась в следователя взглядом.

— Понимаю, — кивнул он. — А как ей удалось заманить Пунину на пятый этаж?

— Н-ну… Не знаю… Мало ли что можно придумать… Она могла ей написать записку!

— Записку?!