Глянцевая женщина

— Ты рассказала этому журналюге о пленке?

— Знаешь что, Саша, — Инга от злости тоже перешла на ты, — ты лучше прекрати эту истерику. Давай спокойно разбираться. Расследование нужно проводить с холодной головой. Я обещала никому не говорить о пленке? Обещала. А если обещала — значит, и не скажу. Пока сам не захочешь. Паредин нам поможет.

— Что за шум?

Дверь в квартиру завтруппой Аристархова приоткрылась, и он приветливо улыбнулся Инге и Александру.

— Вы зашли бы, ребята, — пригласил он, распахнув дверь пошире, — потолкуем.

Инга его все это время избегала, впрочем, Аркадий Серафимович тоже не искал встречи с ней. Но теперь он ее выручил — она немного опасалась необузданного характера сожителя Тучковой.

Быстренько накрыв стол на кухне и разлив чай по чашкам, Аристархов уселся напротив молодых людей и спросил:

— Ну, какие проблемы?

— Да никаких, — сказал Санек, — так, встретились случайно…

— Мне показалось, что вы ссорились?

— С чего бы? — вновь возразил Санек. — Мы почти незнакомы. Просто я был у Гринькова в гостях, немного выпил. Я, когда выпью, разговариваю громко.

Александр захрустел печеньем, поданным к чаю.

— А вы сегодня были на допросе? — спросил Аристархов у Инги.

— Именно так, — ответила она, — иначе к этому и невозможно относиться.

— А записку ему показали?

— Забыла.

— Как — забыла?! — вскинулся Александр. — Мы же договорились! — Он осекся. — Значит, и вам, — обратился он к Аристархову, — она тоже проболталась о записке?

— Почему тоже? А кому еще?

— Я познакомилась сегодня с журналистом Парединым, и он решил нам помогать.

— Чудесно! — радостно воскликнул Аристархов.

— Я так не думаю, — буркнул Санек, — этот Паредин пакости писал о моей Верке.

— Во-первых, молодой человек, — перебил Александра Аркадий Серафимович, — будем взаимно вежливы. Прошу вашу бывшую супругу называть Верой Васильевной. А во-вторых, оставим старые счеты. Паредин и обо мне писал вещи отнюдь не лестные. Но сейчас он — ценнейший источник информации. Кто-кто, а уж журналист-то в курсе всех событий! Кроме того, он вхож в прокуратуру. Это я точно знаю. Нам просто Бог его послал.

— Ну да, конечно, — иронически хмыкнул Санек, — а может, это он убил обеих.

— С таким же успехом можно подумать на каждого из нас, — сказала Инга, — но у нас нет другого выхода.

— Полтеатра, наверное, знают уже о записке, — проворчал Санек.

— Отнюдь, — заверил его Аристархов.

— Нас всего четверо, — сказала Инга, — и у нас есть два варианта развития событий. Первый — мы все подозреваем друг друга и ничего не делаем по этой причине. И второй вариант — мы работаем вместе.

— Я за второй, — сказал завтруппой.

— Ия тоже, — поддержала его Инга, — и поэтому я в самом деле рассказала о записке Паредину. Завтра, во второй половине дня, я прихожу к нему в редакцию, мы Делаем с этой записки копию на ксероксе и потом… Что потом — я не знаю. Он обещал подумать. Рискнем довериться ему.

На том они и порешили.

Встретились Инга и Паредин ближе к вечеру следующего дня. Георгий сделал копию с записки, отдал оригинал Инге и принялся звонить по телефону.

— Максимыч, — сказал он весело, — ну, мы идем к тебе. Готов нас встретить?

Положив трубку, он собрал какие-то листы бумаги в папку и кивнул Инге:

— В путь.

— А мы куда это идем? — с подозрением спросила Инга. — Уж не к Ивану ли Максимовичу?

— К нему, — улыбнулся журналист.

— Не пойду, — уперлась девушка.

— Почему?

— Он меня арестует за сокрытие улик.

Но Кривец никого не собирался арестовывать. Напротив, встретил их вполне радушно. В прокуратуре никого уже не было — рабочий день окончился, — и они расположились в его кабинете с чашками растворимого кофе в руках. Инга уселась в глубокое мягкое кресло рядом с журнальным столиком, Георгий сел в другое кресло напротив, а Иван Максимович — на свое место за письменным столом. Он внимательно просмотрел принесенные Георгием бумаги и сравнил почерк в них с тем, что в записке.

— Они случайно ко мне попали, — объяснял журналист. — Завтруппой Аристархов принес мне сегодня утром написанные им заметки о театре, фотографии актеров, репертуарные планы, и среди прочих бумаг я обнаружил заявления и объяснительные записки как минимум десяти человек — актеров, помрежей. Остальные образцы почерков можно, я думаю, взять в бухгалтерии или в отделе кадров.

— Это мы сделаем, — кивнул Кривец и посмотрел на Ингу: — Так, значит, вы нашли эту улику на втором этаже?

— Да, в углу. Он мог бежать по лестнице вниз и обронить ее.

— Ну вот, — недовольно буркнул следователь, — а оперативники с собакой на нее не наткнулись. Доверяй после этого людям. И псам.

— А псу не объяснили, что искать, — защитил животное Георгий. — Если бы ему предоставили лоскут одежды или хотя бы носовой платок подозреваемого — другое дело.

— Да и потом — она же в стороне лежала, а не на лестнице, — подтвердила и Инга. — Может быть, он — убийца — платок доставал из кармана. Тряхнул его — записка и улетела в угол.