Глина

— Хорошее предположение. Если бы все было так. А социальные потрясения? Экономические трудности? Впрочем, со всем этим общество способно справиться.

Что он хочет этим сказать? Нечто более серьезное, чем социальные потрясения?

— Как… как долго дитто способен функционировать, накапливая свежие впечатления, прежде чем начинаются проблемы с загрузкой?

Махарал кивает:

— Ответ зависит от личности оригинала. Но вы на верном пути. Со временем поле души голема начинает смещаться, трансформируясь в нечто новое.

— В новую личность, — бормочу я. — Многим это не понравится.

Голем пристально смотрит на меня, словно оценивает мою реакцию. Но для чего?

Мне вдруг приходит в голову, что я как-то уж очень спокоен и миролюбив.

— Вы добавляете какое-то седативное средство?

— Расслабляющее. Нас ждут дела, меня и вас. Что толку, если вы расстроитесь. В возбужденном состоянии вы склонны к непредсказуемости.

Ха. То же самое мне всегда говорит Клара. От нее я готов это услышать, но соглашаться с этим клоуном — нет. И что бы он там ни добавил в жидкость, которой я уже успел нахлебаться, «возбуждаться» я буду, когда захочу!

— Вы так говорите, будто мы уже проходили все это.

— О да! Только вы об этом не помните. Мы познакомились довольно давно и не в этой лаборатории. И каждый раз… я избавлялся от воспоминаний.

Как еще можно реагировать на такое заявление, если не ошарашенным взглядом? Значит, я не первый Альберт Моррис, похищенный Махаралом. Он умыкнул несколько моих копий — за последние годы их исчезло не так уж и мало, — а потом избавился от них после того…

…после чего? Махарал не похож на заурядного извращенца.

Рискну угадать.

— Эксперименты. Вы похищали двойников и проводили на них эксперименты. Но почему? Почему вы выбрали меня?

У Махарала стеклянные глаза. В них отражается мое серое лицо.

— Причин много. Одна из них — ваша профессия. Вы регулярно теряете высококлассных големов и не очень беспокоитесь по этому поводу. Если дела идут хорошо — злодей пойман, а клиент платит, — вы списываете пропажу по статье неизбежных потерь, считая, что это входит в издержки работы. Вы даже не всегда обращаетесь за страховкой.

— Но…

— Конечно, есть и другие причины.

Он говорит это таким тоном, словно уже устал от объяснений. Не могу сказать, что мне от этого легче.

Молчание затягивается. Ждет? Испытывает? Предполагается, что я должен что-то вычислить, имея в своем распоряжении только то, что вижу?

Румянец, обычный после «выпечки», уже прошел. Он стоит передо мной — ничего особенного, стандартный Серый, вполне свежий и… нет, не вполне. Пятна под кожей не пропали. Используемый им процесс восстановления несовершенен. Такое происходит со стареющими кинозвездами. Сколько ни делай подтяжек, годы и беды проступают — это необратимо.

— Должен… должен быть какой-то предел. Нельзя же освежать клетки до бесконечности.

Он кивает:

— Ошибочно искать спасение только через сохранение тела. Это знали даже древние во время, когда у человеческой души был лишь один дом. Даже они знали — вечность не в теле, а в душе.

Несмотря на пророческий тон, я чувствую, что Махарал говорит не только о духовном, но и о технологическом аспекте проблемы.

— Вечность в душе… Хотите сказать, душа переходит из одного тела в другое. — Я мигнул. — Из тела в другое тело… не тело оригинала?

Вот как.

— Но тогда вы совершили величайшее открытие. Это даже значительнее, чем продление жизни голема.

— Продолжайте.

— Вы… вы считаете, что сможете продолжить так до бесконечности… без реального себя.

По серо-стальному лицу расплывается улыбка. Мой ответ его порадовал, как радует учителя правильный ответ любимого ученика. Но в этой улыбке есть нечто жутковатое.

— Реальность — это проблема точки зрения. Я — настоящий Йосил Махарал.

Глава 22

МИМ — ВОТ ЧТО НУЖНО

…или как вторничный Зеленый приобретает еще один оттенок…