Глобальный капитал. В 2-х тт. Т. 1

Структура современной мировой социально-экономической системы давно уже стала системой отношений не только между государствами, но и между ТНК и внутри них (в том числе как бы «внутрифирменных»); эти отношения регулируются на наднациональном уровне и по особым законам; в мире формируются сложные симбиозы развитых и развивающихся стран; эта система пронизана специфическими противоречиями (и не только «Север-Юг»); в мировом хозяйстве функционирует не только единый мировой финансовый и т.п. рынок, но и единая (хотя и глубоко противоречивая) система глобальных политико- и социальноэкономических отношений.

Последняя принципиально несводима к совокупности национальных рыночных экономик, связанных отношениями внешней торговли и движением валют. Не секрет, что economics отводит одну-две заключительные лекции именно этому предмету, выводя мировую экономику в особый курс. Но проблема в том и состоит, что для понимания этого курса, то есть специфики глобальной экономики как единого целого, теоретические постулаты и модели economics, составляющие главную «начинку» современных курсов мировой экономики, принципиально недостаточны. Необходимо предварительное проникновение в законы и противоречия глобальных политико-экономических отношений.

Более того, на пути к формированию парадигмы глобальной экономики как единого целого стоит сохраняющаяся доныне существенно иная установка: рассмотрение современной экономики развитых стран (по преимуществу, США) как некоего эталона, образца, «стандарта». Все остальные экономические системы рассматриваются как большие или меньшие отклонения от этого «стандарта», причем априорной (не подвергаемой сомнению в рамках либеральной ветви экономической теории) целью их эволюции является приближение к названному идеалу (изучением чего и занята по преимуществу данная версия «экономики развития»). В рамках некоторых тенденций (например, социал-демократической направленности) такой идеал может варьировать, но парадигма остается неизменной.

Такая же логика работает и при исследовании трансформационных экономик.

Наконец, обращаясь к экономике России, то есть к тому объекту, который для нас как исследователей и преподавателей представляет наибольший интерес, мы не можем не зафиксировать, что наша экономика является системой, находящейся в процессе качественных изменений всей совокупности социально-экономических отношений и институтов.

Более того, даже чисто рыночные, на первый взгляд, механизмы (например, формирование цен) на деле в России (как и во многих других трансформационных экономиках) действуют иначе, нежели это описывают классические модели микроэкономики. Российская экономика даже многими зарубежными исследователями²⁶⁸ квалифицируется как кланово-корпоративная, номенклатурно-мафиозная и т.п., причем все эти термины используются не в качестве красного словца, а как категории, позволяющие охарактеризовать наиболее существенные ее черты.

Мы уже не раз писали о том, что специфику трансформационных экономик нельзя понять только как некоторую особенность привы1чных микро- и макроэкономических закономерностей²⁶⁹. При помощи economics можно (но всегда ли нужно?) перевести выявленные другим путем особенные черты на привычный для mainstream’a язык или зафиксировать отклонения (совпадения) «стандартных» и российских процессов. Однако это будет столь же «плодотворно», сколь описание человека как особого рода обезьяны.

Таким образом, необходим выход за рамки господствующей ныне парадигмы economics как теоретически и практически недостаточной для исследования и отображения глобальной мировой экономики (и в том числе трансформационной экономики России) в силу несоответствия аксиом и багажа mainstream^ реалиям современной экономической жизни; развитие взгляда на экономическую жизнь как единый мировой организм, неравномерно и противоречиво переходящий в новое качество.

Существенно, что классическая политическая экономия в том виде, в каком она представлена в работах К. Маркса и его предшественников, также непосредственно не отражает происходящих в последние десятилетия изменений экономической материи.

Но!

В отличие от economics, принимающего (в этом суть «экономического империализма») в свое лоно все современные проблемы исключительно путем редуцирования всей их своеобычности к некоторой (возможно, в чем-то новой) форме рынка, классическая политическая экономия в своем методе содержит и возможность своего самореформирования, качественного развития. Именно эта интенция и была отображена нами выше, когда мы говорили о значимости экспансии методов эко-социо-гуманитарных исследований в сферу собственно экономических процессов.