Глобальный капитал. В 2-х тт. Т. 2

Но, с другой стороны, социальная виртуальность денег (следствие их бытия как продукта глобального виртуального капитала, особой суперсети, «паутины паутин»), складывающаяся в результате стихийного взаимодействия частных фиктивных финансовых капиталов и представляющих их частных финансовых институтов, делают эту суперсеть «черным ящиком». Все это придает виртуальным деньгам свойства неустойчивости, превращает реализацию ими своих функций в вероятностный, неподконтрольный, рисковый процесс.

Как таковые, виртуальные деньги-капитал, с одной стороны, создают возможность превращения сферы финансовых трансакций в особую, оторванную от производства и ускоренно разбухающую (вследствие возможностей как получения спекулятивных, так и роста трансакционных издержек) сферу экономики, а с другой - являются адекватными механизмом и формой экспансии этой сферы.

В качестве комментария позволим себе некий образ: деньги - этот единственный универсальный и всеобщий «джинн» рыночного мира, способный, по словам Шекспира, все черное сделать белым¹⁷²

- ныне оказался в новой «бутылке». Первоначально ею было золото, и всем золотом не владел никто. Затем роль «бутылки» выполняли казначейские билеты и другие бумаги, эмитируемые национальным государством, лишь временно выпускавшим заменители золота и представлявшим интересы широкого круга обособленных капиталов в их противоречии с остальным обществом (и при этом мировыми деньгами оставалось лишь золото). Ныне же роль «бутылки» (NB! В мировом масштабе) переходит к электронным феноменам, продуцируемым ограниченным кругом преимущественно частных транснациональных корпоративных структур.

Еще более близким может быть даже иной образ: на наших глазах все быстрее происходит диффузия этой «бутылки», растворяющейся в компьютерных системах мировых финансовых институтов, а контроль за этой тающей на глазах «бутылкой» (деньгами, «снятыми» в виртуальном капитале) находится в руках относительно узкого круга все более приватизируемых структур, но и от них он ускользает, поскольку «джинн» все растет и растет. При этом самое главное состоит в том, что эти структуры находятся в состоянии активной борьбы друг с другом и сами же пытаются устанавливать правила этой борьбы.

Итак, корпоративный капитал обретает универсальный механизм проведения в жизнь своей гегемонии - виртуальные деньги¹⁷³.

Однако сам джинн - развитые до своего наиболее могущественного (во всяком случае, из известных ныне) вида мировые виртуальные деньги

- вообще по природе своей неподконтролен чьему-либо субъективному сознательному воздействию¹. В результате финансовые корпорации, с одной стороны, оказываются функцией малоподвластного им процесса стихийного движения (в компьютерных сетях и, гораздо реже, на реальных рынках) мирового капитала; с другой - они являются персонификацией и частными собственниками этого капитала.

Так этот капитал становится гиперреализованной угрозой дерегулирования.

^ капитала выполняют, «подсознательно» чуя его власть и сознательно получая от него деньги на исследовательскую и преподавательскую деятельность. ¹ Деньги - это стихийная объективная мера и регулятор рыночных процессов. Беря в свои руки власть над виртуальными деньгами, финансовые структуры превращают себя в своеобразный всемирный групповой «Госплан», различные отделы которого ведут непримиримую борьбу друг с другом, и при этом этот «Госплан» берется регулировать стихийный по своей природе процесс.

глава з Новое бытие всеобщей формулы капитала: фиктивный финансовый капитал

Как известно, во II отделе I тома «Капитала» К. Маркс, фиксируя всеобщую формулу капитала (Д-Т-Д’: деньги, приносящие дополнительные деньги), формулирует ее противоречие, фиксируя знаменитую антиномию: дополнительные деньги в соответствии с этой известной любому предпринимателю формулой возникают в обращении, но столь же верно и то, что они не могут возникнуть из обращения, если только в нем осуществляется обмен эквивалентов.

Не менее хорошо известно, что эта антиномия снимается Марксом через обращение к исследованию процесса производства, где и создается, в соответствии с теорией автора «Капитала», прибавочная стоимость.

Но вот парадокс: видимость позднего капитализма вновь возвращает нас к этой антиномии: фиктивный капитал, живущий вне сферы производства, как бы вновь обретает чудотворную способность создавать прибыль исключительно в сфере обращения.

Эта видимость неслучайна. Более того, как и большая часть характерных для капитализма превратных форм, она объективна.

Тем важнее разобраться с тем, какое действительное содержание скрывается за этим очередным кульбитом, «превращением» капитала.

Прибыль без производства,

или Превратные формы «долговой экономики»

Поскольку сама эта проблема стала особенно актуальной после кризиса 2008 года, начнем с постановки вопроса, прямо связанного с практикой: могут ли колебания на финансовом рынке разрушать реальную экономику? И если да, то почему?