Глобальный проект

Ничего обидного она не говорила — так, треп приятелей о любопытном красавце из Москвы.

Не дожидаясь ее комментариев, Сиверов уже понял, что русских по паспорту больше нет. А те трое голландцев просили оставить за ними номера до послезавтра, но залога не заплатили. Сейчас народу немного, так что их комнаты пока пустуют, но если кто-нибудь попросится именно туда — хозяин велел не отказывать. Клиент — тот, кто уже вынул деньги из кошелька, а не тот, кто только собирается это сделать.

— Как их звали? — не дожидаясь перевода, Сиверов подошел к стойке и напрямик спросил Жерара о том, что интересовало больше всего. Вопрос был задан так настойчиво, и при этом неожиданно, что портье моментально ответил. Видимо, на его мониторе как раз была нужная страничка регистрационной ведомости.

По документам совпало только одно имя — Владимир, двое других были Давид и Эдуард. Девушка очень расстроилась, что ее обманули. О том, что ей назвались настоящим именем, а зарегистрировались под чужим, она даже не подумала. Странно, что при такой внешности и профессии Николь была столь наивна и неопытна. Видя ее огорченное личико, Сиверов подумал, что, возможно, встретился с уникумом, а, возможно, с хитрой и опытной актрисой.

— Итак, я тебя невольно огорчил. Постараюсь это исправить. Оставим прошлое и будущее, будем жить в настоящем. Сейчас нам в «Трамвай»!

Глеб взял за руку юную красавицу и повел ее к лифту.

В баре звучала музыка. За столиками по двое-трое сидели мужчины и женщины, курили, негромко беседовали. Сиверов прислушался — говорили только по-французски. Над стойкой горело несколько тусклых ламп, такие же были вмонтированы вдоль плинтусов, всего по две на каждую стену — в зале было почти темно. Под пепельницами на столиках красовались новогодние салфетки, над полками с алкоголем сиротливо зеленел рождественский венок. Едва слышно работали вытяжка и кондиционер. Бармен — немолодой крупный нормандец — с любопытством взирал на симпатичную парочку: соседская девчонка и солидный постоялец.

— Где сядем? — спросил Глеб у спутницы. Николь сразу указала на угловой столик напротив входа. Направляясь к нему, она трижды поприветствовала знакомых и помахала рукой девушке, скучающей у стойки. Та встрепенулась, спрыгнула с высокой табуретки и сразу подошла, чтобы принять заказ.

Глеб раскрыл перед Николь меню.

— Ты первый, я еще не решила, — в книжицу в кожаном переплете она даже не заглянула, видимо, знала наизусть.

Сиверов попросил двойной эспрессо без сахара, сто граммов греческого коньяка, сухой подкопченный сыр и оливки. Его дама отказалась от алкоголя, попросила большой стакан свежевыжатого апельсинового сока, печенье с корицей, взбитый творог с цукатами.

Провозглашать тост было не к месту, и он пригубил коньяк без всяких предисловий.

Сиверов наколол на шпажку блекло-зеленую ягодку и начал разговор:

— Ты со многими здоровалась — это местные ребята?

— Да. Почти все здесь работают. Клод и Жозе — в прачечной, Натали — горничная. Жак и Луи — неподалеку, на автозаправке. Серж, мой сосед — в Bureau International des Poids et Mesures, только он не экскурсовод, а мастер по обслуживанию. Там много техники, приборов всяких. Он за все такое отвечает, чинит.

Называя приятелей по именам, она глазами указывала на них и улыбалась, не скрывая, что заочно представляет старых знакомых новому.

Итак, вислоносый лопоухий Серж тоже попадает в сферу интересов Российской ФСБ. Что он пьет? Похоже, любитель пропустить пару пива после работы. Хорошо бы проводить Николь домой, а заодно и узнать, где живет человек, вхожий в святая святых европейской метрологии. Слепой задумался, и его собеседница сразу истолковала это по-своему.

— Я знаю, о чем ты хочешь меня спросить! — глаза ее блестели загадочно. — Тебе интересно, почему я, такая длинная и тонкая, не работаю моделью.

— Вообще-то, да. Странно. Девушки с худшими данными покоряют подиумы. Ты могла бы сделать ослепительную карьеру.

— Я испугалась. Знаешь, у меня была старшая сестра. Сейчас ей исполнилось бы двадцать пять, но семь лет назад ее не стало — умерла от передозировки героина. Она была очень, очень красивая. Светловолосая и голубоглазая, в папу, с африканскими чертами лица, в маму. Такое редко встречается. В семнадцать она стала моделью в агентстве «Кристалл»: показы, подиумы, гонорары, мужчины. Все пришло сразу, и она чуть-чуть потеряла голову. Родители гордились, я завидовала. Мы купили этот дом в предместье на ее деньги, переехали из сырой квартиры на двенадцатом этаже. А она стала жить отдельно… Месяц пожила… И ее нашли мертвой. Дня через три после смерти… Оказалось — героин. Мне было двенадцать, и я росла очень хорошей девочкой. И решила ею остаться. И мама так хочет. А папа не смог с нами остаться после всего, что произошло. Через два года после смерти старшей дочери он ушел к белой женщине, и она родила ему одного за другим троих толстых, некрасивых детей. Я прихожу к ним иногда — братья все-таки.

— Как ее звали?

— Сестру? Ольга, бабушку.