Глубина

Но Марк ничего не мог сделать, чтобы изменить случившееся. Он тысячу раз прокручивал их в голове. Прошлое было неизменным. Единственное, что он мог изменить, – это будущее. Лиллиан исчезла. Он никогда ее не вернет, и сожаления только сделают его несчастным – и высосут из него все, что есть, через горечь и обиду. У него есть Кэролайн и Ундина. И вот ситуация, в которую он вляпался сам. Марк был обязан попытаться все исправить. Возможно, дальнейший ход событий ему не удастся контролировать, но он может попытаться.

– С вами все в порядке, мистер Флетчер? – пробился к Марку голос боксера, выводящий его из отчаяния, и он был полон беспокойства.

Марк открыл глаза.

– Вам плохо?

– Нет. Совсем наоборот. Я впервые за долгое, долгое время чувствую себя лучше.

Марк с облегчением перевел дух, увидев Кэролайн в одиночестве за одним из маленьких столиков с чашкой чая. Прежде чем она его заметила, Марк воспользовался моментом, чтобы понаблюдать за женой. Никто бы не заподозрил ужасную сцену в их каюте сегодня утром, огонь или их ссору прошлой ночью. Хотя Марк знал Кэролайн достаточно хорошо, чтобы заметить печаль в наклоне шеи, в легком изгибе ее красивых губ. Она никогда бы не показала свои проблемы миру.

Кэролайн была из тех, кто способен пережить любые страдания, что обрушивало на нее мироздание. Посмотреть только, как она пришла в себя после смерти мужа, пересекла океан, чтобы найти сестру в лице Лиллиан. Марку хотелось плакать оттого, что она выбрала его, со всеми слабостями и причудами. Он не мог понять почему.

Лиллиан всегда была бурей – той, что будоражила, хватала за лацканы и оставляла перед ней беспомощным. Захватывающей. А Кэролайн… Она была маяком. Один только взгляд на нее после нескольких дней, проведенных в море, дней, проведенных вдали от нее, – и Марк преисполнялся благодарности и ощущения глубокого домашнего уюта.

Марк отодвинул стул напротив нее, прежде чем чувства вышли из-под контроля.

– Вот ты где. Боялся, что не смогу тебя найти.

Кэролайн откинулась на спинку:

– Я бы дождалась тебя, Марк, но ты так выбежал из каюты, что я не была уверена, что ты вернешься…

Он наговорил ей так много лжи.

Марк взял Кэролайн за руку. Чья дрожала – его или ее?

– У тебя есть полное право меня прогнать, Кэролайн, но, надеюсь, ты пойдешь со мной куда-нибудь, где можно поговорить наедине, и я все объясню.

У Марка чуть не разбилось сердце, когда он увидел, как жена на него смотрит. Настороженно, словно никогда больше ему не поверит из-за всей сказанной лжи. Но Кэролайн кивнула, промокая губы салфеткой. Она позволила ему вывести себя из кафе – в двери и на прогулочную палубу. Было ветрено, даже под защитой палубы выше, поэтому Марк снял пальто, чтобы Кэролайн накинула его на плечи. Они все еще были окружены людьми, пары и группы прогуливались мимо, в основном двигаясь в том же направлении. Как фигуристы катаются на коньках по пруду зимой.

У перил в самой задней части корабля почти никто не задерживался – слишком ветрено, предположил Марк.

Они стояли, глядя на кильватерный след корабля, два белых завитка, взрезавших серо-зеленую воду. Завораживающе, словно фокусник вытаскивает из рукава бесконечную вереницу белых носовых платков. Ветер дразнил длинные пряди волос Кэролайн, выбившиеся из узла, играл ими вокруг ее лица, заставлял развеваться бледно-лиловое платье. Кэролайн беспокойно огляделась, словно боясь, что ветер налетит и унесет ее через перила навстречу смерти. Марк притянул ее к себе.

– Я должен тебе признаться.

Кэролайн открыла рот, чтобы его прервать – она всегда находила ему оправдания, но хватит. Марк пресек ее попытки перебить.

– Это настоящее признание, и оно серьезное. Выслушай.

– Марк, тебе не нужно мне исповедоваться…

Выражение лица Кэролайн было таким печальным, что Марк знал, что у нее на уме: она обдумывала это всю ночь и пришла к выводу, что им следует расстаться. Что они не подходят друг другу. Что они стали слишком далеки.

– Нужно… не представляешь, как сильно мне нужно.

Брови нахмурились, а губы скривились, словно она вот-вот разрыдается.

– Марк, послушай меня, ты не единственный, кто виноват.

Она говорила так только потому, что он хотел это услышать, Марк был уверен.

– Не говори так. Я никогда не поверю. Правда в том, что ты слишком хороша для меня, Кэролайн, и я был слишком горд, чтобы это признать. Но теперь я все вижу, и мне нужно, чтобы ты меня выслушала. Пожалуйста.

Он сжал руки Кэролайн и не отпускал, пока она не склонила голову в знак согласия.

Это был самый страшный поступок в его жизни. Страшнее, чем украсть деньги Асторов, страшнее, чем сказать Лиллиан, что он потерял все ее с трудом заработанные сбережения. В конце концов, Марк не думал, что его поймают на воровстве, а даже если б и поймали, он знал, как объяснить свое присутствие. Он пассажир первого класса, вряд ли бы экипаж рискнул обвинить пассажира первого класса в преступлении. Они бы сделали все, что избавило бы их от подобных проблем.

Если бы дело касалось Лиллиан, Марк знал бы наверняка: она была бы разочарована, но не бросила бы его.