Глухие бубенцы. Шарманка. Гонка

Машина, замедляя ход и подпрыгивая, подъехала к строениям и, дернувшись, остановилась перед воротами риги.

Випси тут же оставила Молларта. Она где-то позабыла свою палку и поэтому торопилась привязать белое полотнище к мотыге, которую подобрала в начале борозды.

Леа Молларт, увидев военных, прильнула к своему бывшему мужу. «Только бы она не стала хохотать», — с испугом и злобой подумала Бенита. Хозяйка Рихвы успела также заметить, что приближающиеся к риге Молларты покачивались в такт из стороны в сторону, словно жена тоже была хромой.

«Сожалею о сделке, сожалею о сделке», — стучало в голове у Бениты.

Хозяйка Рихвы словно сразу отяжелела, с каждым шагом ее ноги все глубже увязали в земле. Расстояние от телеги к сараю казалось нескончаемым.

— Не стреляйте, у меня белый флаг! — еще издали крикнула Випси и помахала привязанным к мотыге полотнищем. Путаясь в юбке, старуха засеменила к газику, ей во что бы то ни стало надо было успеть подойти первой, потому что на ее плечах лежал тяжкий груз спасительницы своего народа.

Офицер, сидевший рядом с шофером, вышел из машины и спросил у запыхавшейся Випси на чистом эстонском языке:

— Милая мамаша, с чего вы взяли, что мы будем стрелять в вас?

Заметив Моллартов, военный обратился к ним:

— Мы думали, здесь штаб.

— Нет, — неестественно звонким голосом ответила Леа Молларт.

— Кто знает здешние окрестности? — спросил офицер и вытащил планшет.

Бенита робко подошла поближе.

Офицер показал на здание мызы, где находился дом для престарелых, и спросил:

— Какое расстояние до него?

— Три километра, — пересохшими от волнения губами ответила Бенита.

Повернувшись к своим спутникам, оставшимся в машине, офицер-эстонец повторил ответ Бениты по-русски.

— Я сам из-под Вильянди, эти края мне не знакомы, — извинился военный перед Випси и смущенно улыбнулся.

Из риги доносился взволнованный шепот. Внезапно ворота распахнулись и оттуда посыпали беженцы.

Офицер-эстонец удивленно уставился на них.

На то была причина: выходившие из риги люди держали в руках белые тряпки.

Сидевшие в машине русские, словно по команде, сдвинули на лоб шапки и почесали затылки.

Офицер-эстонец пожал плечами и постарался спрятать улыбку в уголках рта.

— Кто эти люди? — спросил он Бениту.

— Военные беженцы и «лесные братья», — виновато ответила Бенита.

— Что за комедию они ломают? — спросил офицер.

— Не стреляйте, у нас белые флаги, — громким голосом повторила Випси.

Офицер рассмеялся. Одна половина его лица сморщилась, а вторая, которую наискось перерезал шрам, осталась неподвижной.

Когда приступ веселого смеха у него прошел, офицер попросил:

— Дайте нам попить, и мы двинемся дальше.

Леа Молларт первой сбросила с себя оцепенение и помчалась прямиком к колодцу.

Заморыш Карла спрятал свой флаг за спину. Облизнув от смущения губы, он набрался смелости, вышел из толпы, и, запинаясь, спросил:

— Что должны делать «лесные братья», то есть партизаны?

Беженцы с испуганными лицами выслушали наглый вопрос заморыша Карлы и теперь ждали, что ответит офицер.

— Отправляйтесь в Таллинн. Там будет парад победителей, — посоветовал офицер. Ему снова пришлось сделать над собой усилие, чтобы не рассмеяться.

— Ах вот что, — кивнул заморыш Карла и задумался.

Прибежала запыхавшаяся Леа Молларт и, откинув назад прилипшие ко лбу волосы, протянула офицеру-эстонцу продолговатый молочный бидон, взятый из корыта, куда он был поставлен охлаждаться.

Офицер с благодарностью принял его, поднес ко рту и стал пить.

— Прекрасное холодное молоко, — похвалил он. — Парное никак не лезет в горло, а холодное могу пить и днем и ночью.

Он протянул бидон в машину, предлагая русским попить молока.

— Надо бы принести кружки! — воскликнула одна из женщин. Но спутники офицера были согласны пить прямо из большого бидона. Вытерев губы, один из них что-то сказал по-русски.

— Большое спасибо, — перевел офицер-эстонец, возвращая бидон Леа Молларт. Сев рядом с шофером, он поднес руку к козырьку и кивнул людям, стоявшим перед ригой.

— Мы можем возвращаться домой? — выпалил кто-то из задних рядов.

— Ну разумеется, — улыбнулся офицер.

Шофер включил мотор. До лип газик ехал задом. Машина шла быстро, словно к кардану была привязана натянутая резинка. Выехав на дорогу, газик, поднимая пыль, описал круг и помчался к дому для престарелых. Проехав мостик, машина исчезла за ольшаником.

Парабеллум задумчиво почесал подбородок.

— Теперь мне ясно, — сказал он, — гибралтарские скалы я так и не увижу.

— Как сон, — вздохнула Леа Молларт, неизвестно, по поводу ли скал или побывавшего здесь газика.

— Немцы драпают, как русские в сорок первом, — насмешливо сказал Яанус.

— Линия фронта пожирает километры, — со знанием дела заметил солдатик.

— Интересно, скоро ли русские объявят мобилизацию? — озабоченно спросил заморыш Карла.

— Будь уверен, — ответил Парабеллум. — Партизаны, как по команде, войдут в состав освободительных войск. Мчись сегодня вечером в штаб и записывайся.

Заморыш Карла сплюнул.

— Мое имя выгравировано на кладбищенском кресте.

— Нашли дураков, — возмутился солдатик.