— Сине-желто-красный, — громко добавила женщина, чтоб официант, прервавший их разговор, поскорее удалился.
— Чем же кончилось великое падение маленького ребенка? — спросил Оскар.
— Под окном стояла поленница. Кто-то положил на нее матрац — проветрить.
Автомат, кажется, испортился, музыка прекратилась. Оскар обеими руками схватился за сиденье стула. Игра на стульях в «Кто лишний», которой они развлекались в УУМ'е, настолько вошла ему в кровь и плоть, что невольно и здесь у него появилось желание захватить стул.
Автор букваря по-своему истолковала поспешный жест Оскара.
— Знаете, раньше, когда мне рассказывали о падениях, у меня тоже начинала кружиться голова. Мне надо было обязательно за что-то ухватиться, чтобы снова обрести равновесие.
Оскар кивнул.
— Теперь я только и делаю, что ношусь по горным дорогам, так что в ушах свистит — и ничего.
Вместе с очередными бокалами на стол принесли довольно убогий на вид флажок Андорры. На красную материю были наспех наклеены синие и желтые полоски бумаги. Автор букваря из Андорры с усмешкой посмотрела на флажок, оперлась локтями о стол и скрестила пальцы, словно собираясь произнести молитву. Палец, на который было надето огромное кольцо-часы, несколько раз вздрогнул в такт тиканью часов.
— Вы знаете, что в Андорре много контрабандистов? — ни с того ни с сего спросила автор букваря.
— И вы тоже?
Женщина удивленно подняла брови.
В эту минуту в бар вошли трое молодых людей и сели за стойку. На них были серебряные носки, и Оскару показалось, что в темноте, под стойкой, поблескивают светлячки. Он решил быть поосторожнее и не так часто поднимать рюмку.
Автор букваря из Андорры тоже остерегалась много пить. Лишь чуть-чуть пригубив, она отодвигала от себя каждую следующую рюмку. Только когда очередь дошла до коричневого ликера, андорка осушила весь бокал и украдкой провела языком по фосфоресцирующим губам.
Оскара заинтересовали наиболее распространенные в Андорре способы самоубийства, ему хотелось знать, какие из них автор букваря испробовала на себе. Но женщина не отреагировала на вопрос. Она о чем-то думала, улыбаясь про себя, временами на ее лице появлялось выражение грусти. Оскар понял, что его спутница с головой ушла в воспоминания.
Вдруг с андоркой стало твориться что-то странное. Подперев рукой щеку, она как будто задремала, голова ее свесилась вниз, однако глаза оставались открытыми. Ухо парика снова повисло, как в такси. Потом женщина запрокинула голову и, глядя в никелированные пластины потолка, как в зеркало, еще ниже опустила заячье ухо. После чего, подвернув вниз и второе ухо, вытаращенными глазами посмотрела на Оскара. Облик ее совершенно изменился, бледно-сиреневая челка, образовавшаяся из ушей парика, подчеркивала темную глубину ее глаз.
— У вас много лиц, — заметил Оскар. Ему захотелось потанцевать с автором букваря.
— У меня их было еще больше, — печально сказала женщина. — Но с каждым годом некоторые из них уходят.
— Где же вы их теряете, я бы подобрал какое-нибудь, — попробовал пошутить Оскар.
Андорка нахмурилась. Она дотронулась большим и указательным пальцем до переносицы и начала вспоминать.
— Одно погребено под обломками во время землетрясения. А иногда люди уносят их с собой, чуть ли не силой. Утром загляните в карман, вдруг и вы захватили какое-нибудь, — пробормотала женщина.
— Утром?
Оскару не хотелось смотреть на часы.
— Бывает, что у меня безвозвратно похищают мое самое любимое лицо — тогда я стремлюсь избавиться и от остальных. Мое детское лицо исчезло в тот раз, когда отец стоял перед звездой и играл на скрипке. Знаете, какое это потрясающее чувство, когда, прыгая из окна, вы приземляетесь на матрац. Впоследствии у меня не было ни одного переживания, равного этому.
На мгновение женщина умолкла, следя взглядом за серебряными носками под стойкой, синхронно двигающимися вверх-вниз.
— Я бы с удовольствием еще раз испытала это сегодня. Только вот эта деревянная решетка!
— А матрац мы бы нашли, — игриво произнес Оскар.
Женщина откинулась назад и задумалась. Изогнутое кованое украшение обрамляло ее лицо. Чего только не выражал этот витой металлический прутик! Оскар видел горы и пропасти, и что-то бесконечно таинственное, чему не мог найти определения. Он стремился к ясности и в первую очередь в отношении личности автора букваря из Андорры. С каким бы удовольствием он сорвал с нее, как маску, все эти бесчисленные фальшивые лица, лишь бы увидеть под ними ее настоящее лицо. Ну, а если он поймет неуместность столь поспешных и решительных действий — то устранить эти чужеродные пласты осторожно и постепенно, как снимают со старых полотен более поздние слои краски.
Женщина очнулась от своих мыслей, опять порылась в сумочке и вынула на этот раз оттуда толстый фломастер.
Поддерживая флажок рукой, она ловко нарисовала на желтой бумажной полоске корону.
— Меня все время тревожило, что чего-то не хватает, — пояснила она.
Громкая музыка резала слух.