Глушь

– В Сорселе. И можно примерно представить себе возможный ход событий. Восемь лет назад Андерс Хедблум, живя в Мальмё, едет в Орсу навестить брата. Там он видит, как женщина с коляской прогуливается по лесной тропе, и это пробуждает в нем жажду убийства. Он строит планы, возводит лесную хижину – у него плотницкое образование, хотя он продает инструменты, – и похищает мать с ребенком. Совершив двойное убийство, он вычищает из хижины следы ДНК, оставляя только ДНК брата и жертв. Потом он каким-то образом знакомится с Йессикой Юнссон, которая живет в Порьюсе под чужим именем и имеет тенденцию сходиться не с теми мужчинами. У них начинается роман, Андерс переезжает и селится неподалеку, в Сорселе, но там он признается в том, что совершил и рассказывает, возможно, и о клевере. Может быть, начинает угрожать. Йессика разрывает отношения, но не хочет заявлять на него в полицию. Вместо этого она засыпает полицию намеками на теории заговоров. Пока действительность не настигает ее. Как раз тогда, когда мы оказались там.

Бергер кивнул.

– Не то чтобы невероятно. Но это не объясняет, почему Йессика отправила письмо именно Ди. Я не особо верю ее объяснению, что она увидела Ди по телевизору и та показалась ей надежной.

– Я тоже об этом думала. Нам надо бы найти ту телепрограмму. Ты помнишь, когда она шла?

Бергер медленно покачал головой и ответил:

– Сначала было большое внимание со стороны прессы, потом оно сошло на нет. Я могу попытаться проверить. Хотя я все же думаю, что твоя теория относительно Андерса Хедблума требует от нас поездки в Сорселе.

Блум кивнула и сказала:

– Но сначала мне надо поговорить по Скайпу.

– Ты собираешься оказаться лицом к лицу с комиссаром Шёлундом из Гётеборга в таком виде? – поинтересовался Бергер, показывая на полотенце, обмотанное вокруг тела.

– Нет, не я так не думаю, – ответила Молли Блум и уронила полотенце.

17

Суббота, 21 ноября, 14:13

Мужчина и женщина находятся в доме уже давно. То, что остается в зоне внимания, находится на нижнем мониторе, то есть ближний дом, но справедливости ради надо признать, что это не так уж много. Как обычно, во время ожидания мозг переключается на другие вещи. На вожделенные картины. И им удается даже вытеснить до костей пробирающий холод, царящий в маленькой комнате.

Сумерки опускаются на большую террасу, аромат пиний смешивается с запахом тимьяна и розмарина, растущих на крутых склонах, ведущих вниз к морю и вверх в горы. В воздухе, который будет теплым всю ночь, ощущается лавандовая нотка. Они могут выбрать, будут ли они спать в помещении или под открытым небом. Здесь все возможно, все разрешено, все так невероятно живо. У них будут общие впечатления, общее, как будто приподнятое, удвоенное восприятие.

Пока они все еще могут видеть друг друга.

Контракт какое-то время лежит на столе адвоката в кабинете с видом на «Балкон Европы». Подпись светится, словно выведена серебром. Адвокат возвращается, он получил у банка подтверждение даты платежа, пишет ее над линией в контракте. Она светится, словно выведена золотом.

Когда дверь заснеженного дома открывается, внутрь резко врывается холод. Дверь снова захлопывается, но средиземноморское тепло не возвращается. Наблюдатель снова находится в своей голой комнатке.