Гнев королей

Джозайя ни за что не связался бы с проституткой.

Вольф направился к двери:

– Могу попытаться надавить на тех, кто там был, но…

– Наверняка это будет пустая трата времени. Натан, тебе придется сделать то, что собирался сегодня сделать полковник Гейлс.

– Слушаю и повинуюсь, ваше величество.

Ответ был именно таким, какой она хотела бы услышать от любого, кто ей служил, но в устах Вольфа он звучал слегка зловеще, наводя на мрачные мысли. Бедняга Натан – даже когда он говорил о погоде, люди считали его злобным вкрадчивым извращенцем.

Ингер дала Вольфу точно такие же распоряжения, как и Гейлсу. Борясь с тошнотой, она все же позволила себе намекнуть, что, если он справится с задачей, поставленной полковнику, его могут ждать некоторые причитающиеся полковнику привилегии.

Когда Вольф ушел, она почувствовала себя так, словно извалялась в грязи. И в очередной раз удивилась, почему этот человек казался столь скользким, мерзким и отталкивающим, хотя внешне это ничем не подтверждалось.

Натан Вольф, раненый, добрался до замка Брейтбарт на два дня позже, чем предполагал. Он шел пешком. Из их группы в живых остались только он и ускакавший вперед всадник. Прибыв на место, он обнаружил, что всадник умер, не успев объяснить, что произошло.

Сам герцог пришел увидеться с Вольфом, раны которого обрабатывал чародей Бабельтоск.

– Что случилось, Натан, дьявол тебя побери? Тот, другой, думал, будто выжил он один.

– Засада, ваша светлость. Я не успел толком разглядеть, но, полагаю, это бандиты марена-димура.

– Если не будет заражения – выздоровеет, – сказал Бабельтоск. – Гистер Сакстон рассказывал то же самое.

– Марена-димура никак себя не проявляли с тех пор, как умер Абака. Что могло измениться?

– Не знаю, ваша светлость, – пробормотал Вольф, после чего попытался объяснить, почему прибыл он, а не Гейлс.

– Что ж… могло случиться что угодно. Гейлс либо сам вышел из игры, либо ему приказала Ингер, либо с ним разделался кто-то другой, что выглядит вероятнее всего. Но зачем нужно было избавляться от Гейлса? Или продвигать Натана на ступень выше?

– На мой взгляд, это все чересчур растяжимо, – заметил чародей.

– В смысле?

– Я скорее верю в теорию злого рока. Моя гипотеза? Гейлс надрался в стельку, после чего его ограбил или убил некто, даже не знавший, кто он такой.

– Вариант на тему «Не стоит искать заговор, если все можно объяснить глупостью»?

– Именно.

Грейфеллс пристально посмотрел на Вольфа.

– Натан хорошо поработал, Бабельтоск. Сними заклятие.

Вольф в замешательстве нахмурился, и его тут же одолел сон. Чародей тоже нахмурился, но скорее раздраженно.

Много лет назад Натан Вольф, сам того не зная, оскорбил Бабельтоска и так и не смог понять, почему весь мир вдруг стал питать к нему отвращение.

Чародей исполнил волю герцога, пусть и без особой радости. Он слишком преувеличивал собственную значимость, хотя вряд ли бы продержался в семействе Грейфеллс, если бы у тех имелась возможность привлечь человека с большими талантами и не столь дурным характером. Бабельтоск строил интриги, но лишь мелочные и эгоистичные, не желая подвергать риску хозяина. И Дэйн Грейфеллс по достоинству это оценил.

– Бабельтоск, ты долго и верно служил моей семье, и нам следовало бы тебя вознаградить. Есть ли у тебя тайные стремления, которые мы могли бы реализовать?

Застигнутый врасплох чародей, прищурившись, взглянул на герцога. Не хотел ли тот его попросту помучить? Герцог вполне мог развлечься, дразня его словно пса.

– Есть, господин, – все же не удержавшись, ответил Бабельтоск. – Но не посмею что-либо заявить, ибо тут же последует быстрая и жестокая кара.

– Ну давай же, говори. – Герцог предполагал, что у чародея есть некий тайный порок – подобное было свойственно их породе. Собственно, пороки имелись и у Дэйна Грейфеллса, но им он осмеливался предаваться лишь изредка. – Говори. Я гарантирую, что с тобой ничего не случится. И никто ничего не узнает.

– Господин, до того, как мы покинули Итаскию, я был без ума от твоей сводной сестры Майенны. – Он съежился, ожидая удара.

– Что ж, ты и впрямь меня удивил. Я ожидал чего-нибудь помрачнее. Однако не кажется ли тебе, что она слишком юна?

– Ей почти четырнадцать. – На вкус чародея она была уже несколько старовата, но все равно восхитительна…

Майенна была одной из десятка детей, чьих матерей оплодотворил на стороне предыдущий герцог. Ее мать настолько ему понравилась, что он признал как саму девочку, так и ее сестер.

– Рад, что ты высказался, Бабельтоск, – усмехнулся герцог. – Это мы можем устроить, – голос его внезапно ожесточился. – Маленькой сучке следует указать на ее место.

Она уже не раз отказывала его собственным притязаниям и вполне заслужила, чтобы ее бросили в лапы зверя наподобие Бабельтоска.

Ошеломление не сходило с лица чародея. До чего же удивительным образом повернулась его судьба!