Гневное небо Тавриды

Это - по виду. А по характеру, что ли... Место Жесткова - где нужен Жестков. Где ожидается непроходимый зенитный огонь, встреча с "мессерами", изнурительный поиск, скверная видимость, грозовой фронт, где требуются внезапность и дерзость, хладнокровие и умение, терпение и настойчивость, куда летали и не долетали, где бомбили и не разбомбили, атаковали и промахнулись или и вовсе торпеды обратно домой привезли.

Так что ж это за богатырь такой - летчик Жестков? И что у него за ребята?

Ребята как ребята. И сам из себя не ахти. Скромный парнишка, вперед других не лезет, ждет, когда вспомнят. А вспоминают всегда почему-то о нем. Роста не скажешь - высокого, среднего телосложения, лицом не моложе едва ли нас всех из-за "зачеса" от самого лба, что никак лечь по моде не соглашался. На половинку швабры скорее согласен был походить. Может быть, от упрямости этого "бокса" и взгляд у Жесткова, вот именно, жестче казался, чем бы мог быть без него.

И вообще-то, о богатырстве. Были у нас в полном смысле богатыри. Не по фигуре одной и мускулатуре. По двести вылетов в первой еще половине войны за плечами имели, кой-кто и больше двухсот, боевых. И продолжали и дальше, без перерыва, кто ж на усталость пожалуется на войне. И все равно их сменяли, как только случалась возможность и если вовремя успевали заметить - пора. Если же нет...

Разные после находят причины для катастроф и аварий, на то и комиссии, авторитетные заключения, подробный анализ инструкций и отклонений от них. И вот же, пожалуйста, как на ладони причина! А для причины причину искать... Ну, это, знаете, уже роскошь, как-нибудь после войны. И только ребята, друзья нарушителя правил, все со вниманием выслушав и учтя, тоже задним числом с удивлением обронят за перекуром: "Черт его знает! Ведь видно же было, залетался Борис..."

Вот в этом смысле Жестков - богатырь из богатырей!

Простой крестьянский паренек со Смоленщины, обычный путь в небо: мальчишечья увлеченность подвигами первых героев авиации, областной аэроклуб...

Областной! Сапог не было в школу ходить и в своей-то деревне.

Отсюда упорство. Или наоборот: путь этот "обычный" как результат упорства? Впрочем, и то и другое, наверно, - счастливое совпадение, как в таких случаях говорят.

В небе войны - с первых дней. На Балтике летал больше над сушей, ходил на бомбежки вражеских полчищ, прущих безудержно на Ленинград. В сентябре перевели на Черноморский. С ходу включился и тут, принялся завоевывать "свое место" над морем.

...Немецко-фашистские войска ворвались в Крым. Получено приказание нанести удар по скоплению живой силы и техники. Командир полка майор Николай Александрович Токарев коротко добавил: нужно поспешить!

Поднявшись в воздух, три звена тяжелых бомбардировщиков быстро собрались в группу. Рядом с Жестковым - лейтенанты Федор Клименко и Виктор Беликов надежнейшие летчики полка. Под крылом проплыли поля Кубани, Керченский пролив.

Чтобы ввести противника в заблуждение, ведущий группы майор Иван Арсеньев круто повернул к Арабатской стрелке. Пройдя над степью, вновь развернулся на цель - уже с северо-западного направления.

Расчет оправдался, появление бомбардировщиков оказалось для врага неожиданным. Гитлеровцы переправляли через горную речушку Биюк-Кара-Су большую колонну автомашин и пехоты, скопились в лощине. Последовала команда изменить боевой порядок. На удар зашли звеньями, разомкнутым строем. Противник не успел организовать огонь. Разрывы плотно накрыли цель, все потонуло в клубах дыма и пыли. Когда видимость чуть улучшилась, прошлись по остаткам колонны на бреющем. Штурманы и стрелки азартно поливали из пулеметов мечущихся среди чадных костров гитлеровцев. Расположенные по склонам гор зенитки открыли сильный огонь. Один снаряд попал в воздушную систему машины Жесткова, шасси вывалилось из моторных гондол. Самолет загорелся, скорость упала. Экипаж остался в одиночестве, группа уходила в сторону моря...

Вдобавок ко всему доклад стрелка-радиста:

- Командир, нас догоняют "мессеры"!

- Приготовиться к бою! - дал команду Жестков. - Засула, командуйте маневрированием!

Бой был тяжелый. Летчик выжимал из подбитой машины все. Скрипел металл, деформировалась обшивка...

Один из гитлеровцев поспешил: взяло верх нетерпение записать победу на свой счет. Сблизился до предела.

- Командир, чуть левей! - крикнул Засула.

Прогрохотала длинная очередь крупнокалиберного. Фашист перевернулся, вошел в крутое пике и врезался в гору.

Это и решило исход боя. Оставшиеся два "мессера" со снижением ушли на запад. То ли решили не рисковать, потеряв своего командира, то ли израсходовали запас горючего.

Жестков довел горящий самолет до своих, посадил в поле. Выскочивший экипаж вступил в схватку с огнем. Сбросив регланы и не обращая внимания на ожоги, сумели сбить пламя. Осмотрели машину. Хвостовое оперение изрешечено, обшивка обгорела, в фюзеляже зияют две огромные пробоины...

Тут показал свой характер техник Григорий Гармаш. Через несколько дней самолет был в строю.

Экипаж - тоже.